Маршал Конев

Пока связист вызывал артиллеристов, с левого фланга донеслись размеренные пулемётные очереди. Значит, заработал ещё один пулемёт. Соответственно взвилась новая ракета. Час от часу нелегче. Значит, плохо поработали артиллеристы, если оставили «в живых» столько огневых точек противника на участке лишь одной роты. Кузовлев упрекал пушкарей и разведчиков, позабыв о том, что накануне со своим подразделением непосредственно участвовал в неудачной разведке и во многом сам виноват, что не все огневые точки противника были опознаны и уничтожены. Именно поэтому он особенно болезненно реагировал на появление на участке атаки своей роты стольких неприятных сюрпризов.

Нетерпеливо выхватив из рук связиста телефонную трубку, Кузовлев стал взывать к невидимому артиллеристу, обращаясь к нему как к последней надежде:

— Паршин! Слышишь, Паршин?! Видел ракеты? Два пулемёта появились перед фронтом роты. Подняться не дают — подави!

Бросив телефонную трубку на руки связисту, Кузовлев вызвал командира правофлангового взвода:

— Вершков! Слышь, Вершков! Не задерживайся. Вперёд! Занимай траншею — и дальше! А мы все за тобой.

Просвистел снаряд, и Кузовлев оглянулся: батарея, выкатившая пушки на пригорок, повела частый огонь. Вражеские пулемёты замолчали. Ротная цепь ожила и подалась вперёд. Кузовлев, повеселев, приказал сменить свой наблюдательный пункт.

— Кажется, дело пошло! — крикнул он связисту. Рядом разорвался вражеский снаряд…

Первым заметил немецкие танки во взводе лейтенанта Вершкова наблюдатель Иван Непейвода.

— Танки, товарищ лейтенант! — крикнул он. — Вон из леска выходят!

Вершков навёл бинокль и стал считать: «Три, четыре, пять… Да левее ещё пятёрка. Десять на одну роту! Многовато…»

Стреляя на ходу, танки устремились к только что оставленной пехотой позиции.

— В траншеи! — скомандовал Вершков. — Приготовить гранаты!

Только сейчас оценил он, насколько правильным был приказ командира роты поскорее занять вражеские окопы. Теперь они послужили хорошим укрытием для бойцов взвода.

Непейвода крепко сжимал в руках противотанковую гранату. Вершков подбадривал бойца:

— Ничего, Иван, в окопе нам танк не страшен. Одолеем…

В знак согласия боец чуть-чуть приподнял над собой гранату: он уже примеривался к броску. Рядом, пригнувшись, в тревожном ожидании замер с такой же «бронебойкой» Кондрат Булычев. Оба они выбрали для себя цель и теперь внимательно следили за приближением врага.

Вырвавшийся вперёд танк вертел пушкой и вёл непрерывный огонь. Снаряды пролетали над головами бойцов. «Мимо», — подумал про себя Вершков. Между тем первый танк приблизился настолько, что его уже можно достать гранатой.

— Давай! — крикнул лейтенант.

Непейвода размахнулся и бросил первую гранату. Она упала впереди танка, взорвалась, подняла кучу земли и пыли, но не причинила ему вреда. Булычев метнул свою, когда танк уже перевалил через окоп. Она упала на башню, брызнула осколками и оставила только вмятину на металле.

«Не повезло», — вздохнул Вершков. Связист уже подавал ему трубку, в которой слышался требовательный голос ротного, пришедшего в себя после взрыва вражеского снаряда:

— Танки пропустите! Отсекайте пехоту!

Кузовлев негодовал, потому что в какие-то считанные минуты его рота из наступающей превратилась в обороняющуюся и он вынужден требовать: «Ни шагу назад!»

…Лейтенант Николай Паршин окинул взглядом огневые позиции взвода: пушки хорошо замаскированы, не сразу противник отыщет их. А это уже несколько выигранных секунд, которые сейчас многое могут решить.

Вражеские танки, миновав занятые стрелками окопы, вдруг начали поворачивать вправо. Вот-вот они выскочат на поляну, хорошо просматриваемую с наблюдательного пункта.

— По танкам, — обычным для него твёрдым голосом подал Паршин команду, — бронебойным, заряжай! — Выждав какую-то долю секунды, он решительно махнул рукой: — Огонь!

Первый снаряд взорвался перед самым носом танка. Тот заметно покачнулся, но, когда дым рассеялся, Паршин увидел, что танк продолжает идти вперёд, угрожающе поводя длинным стволом пушки.

— Огонь!

Немецкие танкисты могли, конечно, заранее засечь наших артиллеристов, когда они ещё старались подавить обнаруженные пулемётные точки. Но Паршин поступил хитро: стрелял только одним орудием, поставленным в стороне от основной боевой позиции взвода. И сейчас, в бою, действовала только эта пушка. Паршин полагал, что именно на неё прежде всего нацелится противник. Это заставит его повернуть танки на правый фланг, чтобы смять, уничтожить мешавшее им орудие и расчистить путь. Расчёт Паршина оказался верным. Два танка сразу же повернули вправо и устремились на пушку старшего сержанта Баскакова. Гитлеровцы, стремясь приблизиться к выбранной жертве, заходили чуть-чуть правее. Но в результате такого манёвра немцы подставили под удар двух других орудий бока своих бронированных машин, и командир взвода, ждавший этого момента, не преминул им воспользоваться:

— Огонь!