Маршал Баграмян

Берия был невысокого мнения о своих сообщниках, он считал, что недалекий Никита Сергеевич будет послушной марионеткой в его руках (в чем, кстати, очень просчитался); Маленков, безвольный и покорный (его звали между собой Маланья), тоже будет безропотно подчиняться. Ну и самый весомый аргумент единовластия Берии — сосредоточенные в его руках карательные органы, которые много лет по прихоти Берии отправляли на тот свет тысячи чем-то не угодных ему людей.

На этом же сговоре троицей было намечено ликвидировать предпринятое Сталиным расширение количества членов ЦК и созданный им Президиум ЦК в 25 членов. Они решили вернуться к старой иерархии: создать единый Президиум (как прежнее Политбюро), малочисленный и управляемый, в который вернуть исключенных по предложению Сталина на XIX съезде Молотова и Микояна.

Все это надо было провернуть срочно, пока еще Сталин дышал, опираясь на его авторитетное имя, оформить официально, что заговорщики и осуществили на Пленуме 5 марта, где присутствовали Баграмян, многие другие военачальники, партийные и государственные деятели, не подозревая о закулисных интригах.

После Пленума Баграмян остался в Москве на похороны Сталина.

6 марта 1953 года гроб с телом Сталина был установлен в Колонном зале Дома союзов.

Три дня продолжалось прощание народа со своим вождем. Тысячи людей шли поклониться человеку, который сделал для них и для Родины так много великих дел.

Желающих увидеть Сталина было много, переполнились все улицы, прилегающие к Колонному залу. Милиция и воины не могли сдерживать напор людской массы. Были даже погибшие в давке. Ехали в Москву со всех концов страны. Чтобы прекратить приток людей, было отменено прибытие в столицу пассажирских поездов и электричек. Но люди шли в город пешком, весь центр Москвы был переполнен, стояли сутками, только бы попасть в траурный зал.

9 марта состоялись похороны на Красной площади. Митинг. Выступили Маленков, Берия, Молотов. Прозрачный саркофаг установили в Мавзолее, рядом с Лениным.

Баграмяна в группе маршалов провели в Колонный зал в какие-то боковые двери. Он постоял в почетном карауле у гроба вождя. Позднее я его спросил:

— О чем вы думали в те минуты?

Иван Христофорович сказал:

— Я его очень уважал. Вспоминал о встречах с ним, — помолчав, доверительно добавил: — Я с опасением думал, как мы будем жить без него. События последних лет показали — ничего хорошего без его твердой руки нас не ждет.

Иван Христофорович не ошибся: страну и народ подстерегали большие перемены — радостные и печальные. Впрочем, история всегда складывается из таких контрастов.

Лично генерала армии Баграмяна ждала новость, которую он не знал, как воспринимать: вроде бы повышение, но, с другой стороны, жалко было расставаться с Прибалтийским военным округом, боевыми друзьями, с которыми и в мирные дни так славно потрудился. Новая должность называлась «Главный инспектор Министерства обороны СССР».

ГЛАВНЫЙ ИНСПЕКТОР И ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА

Ярким солнечным маем встретила Москва Баграмяна. Особенно празднично распахнулась Фрунзенская набережная Москвы-реки, где находилось одно из величественных зданий Министерства обороны. Напротив, за рекой, раскинулся и блестел свежей весенней листвой Парк культуры им. Горького. В Москве-реке серебрились солнечные зайчики и отражались в сотнях окон строгого военного здания. Этот огромный дом построили недавно. Широкая лестница, почти во весь фасад центрального корпуса, вела к массивным, с бронзовыми ручками дверям, похожим на ворота. Два девятиэтажных крыла и весь комплекс были отделаны плитками светло-кофейного цвета. Освещенное солнцем здание казалось легким и не обременяло просторной набережной.

Неподалеку, тоже на берегу реки, виднелся огромный серый дом, так называемый правительственный, в котором слева расположился кинотеатр «Ударник», справа — Театр эстрады. В нем Ивану Христофоровичу выделили большую удобную квартиру. После работы — пять минут на машине по набережной, но Каменному мосту через реку, и вот серый дом, где ждут его Тамара Амаяковна, дочка Маргарита и сын Мовсес.

Прежде чем войти в дом, Баграмян некоторое время постоял на лестнице, полюбовался красивым сочетанием домов, Москвы-реки, зелени парка и голубым небом над этой прелестью. Пишу так подробно о здании, в котором предстояло работать Ивану Христофоровичу, потому что в те дни я приходил сюда каждый день. Управление войсковой разведки, в котором я служил, перевели в правое крыло в 1952 году, сразу после окончания внутренней отделки. В этот дом переехали многие управления и отделы Министерства обороны из разбросанных по Москве военных учреждений.

Так что все время пребывания Баграмяна в должности главного инспектора я находился рядом, только на другом этаже этого огромного лабиринта коридоров, кабинетов начальства, служебных комнат подчиненных, залов для заседаний, холлов, экспедиций, секретных комнат и даже торговых киосков разного назначения.