Мародёры

– Может быть, ты и прав, но в среде военных летчиков вести очень быстро разносятся. Я помню, в то дикое время развала Союза мы сидели в гарнизоне без зарплаты, питались подножным кормом. Вдруг отец получил почтовый перевод, денежный. Он не мог понять от кого, а оказалось, что его бывшие сослуживцы в другом полку насобирали грузовик грибов, лисичек и сдали их. А вырученные деньги разослали, и ему в том числе. Отец чуть не плакал тогда, и не потому, что прислали деньги, а потому что его помнили. Он уходил на дембель в сорок два года, а выслуга у него была сорок пять лет. И все, что дало ему государство, – это куча болезней и все. Потом всего три года на гражданке, и он сделал больше, чем за всю службу, а пожить в свое удовольствие так и не успел.

Сергей молчал, всматриваясь в дорогу, а Саша рассказывал:

– На последних учениях звено отца единственное, которое прошло системы ПВО и отбомбилось, причем на «отлично». Один такой самолет, как СУ-24, может уничтожить полностью город, подобный Санкт-Петербургу, без ядерных бомб, кстати, а просто с боевой нагрузкой. Экипаж – «спарка», то есть состоит из двух человек. Вот так и проходят учения. Один или два экипажа на весь полк, которые и летают на показательных учениях. А на боевом дежурстве у нас сейчас всего один самолет, причем он на два гарнизона и перекрывает всю границу. Кто сейчас летает, я даже не представляю. Они даже не могут выполнить взлет-посадку. Летчики – это такой народ, который недостаточно просто обучить и поставить в полк. Они должны постоянно летать. Когда отец выпускался из Краснознаменного челябинского училища, у него налет был несколько тысяч часов. А когда мы вернулись в Союз, то всего несколько часов в год. Представь. Да и летали только те, кто мог. Молодых лейтенантов нельзя было даже подпускать к самолетам. А сокращение? Никто не сможет объяснить, почему новые самолеты уничтожались, а старые оставлялись в строю или их собирали из нескольких старых.

– А что, почти не летают?

– Почему, летают. На тренажерах. А с компьютерами – так почти, наверное, постоянно. Без лишней скромности могу сказать, что на тренажере я и сам летал лучше лейтенантов.

– Тебе нужно было идти летчиком.

– Да. Я и сам мечтал до девятого класса стать истребителем. А потом, просто возненавидел эту армию, впрочем, вот так, наверное, и уничтожаются династии. Да и отец хотел, чтобы я пошел в авиацию, но я бы не смог. У меня абсолютно нет способностей к пространственному мышлению.

– Это что?

– Это когда тебе нужно представить какую-нибудь фигуру в разных плоскостях. А быть еще одной бездарностью я не собирался. Потом я мечтал стать юристом. Как Кони. Разве же я предполагал, что борьба за справедливость – это миф. Что это желание приведет меня туда, куда я даже представить не мог. Ну, в общем, поэтому пошел на юриста. Гуманитарные способности у меня довольно сильные, а математические средние. Надо заниматься тем делом, которое умеешь делать, к которому есть способности и талант. В общем, развивать те навыки, которыми тебя одарили при рождении, потому что это было сделано не просто так. Правда, «ментом» я не хотел быть. Вообще носить погоны не хотел. Забавно все так сложилось. Отец хотел меня пристроить в транспортную авиацию. У них считается, что если ты не купил за год новой машины, то ты дурак. Транспортники же гоняют в загранку, а назад идут порожняком и, естественно, борт загружают всем. Помоему, эту лавочку уже прикрыли, но все равно сейчас перевозки дают бешеные деньги. Посмотри, чем занимается страна. Мы сейчас одна большая дорога, по которой все вывозится в одном направлении. Ничего не строится, кроме дорог. И вся инфраструктура развивается вокруг дорог. Все направлено на вывоз.

– Да, это точно, – поддакнул Сергей, а Саша снова закурил и, помолчав, задумчиво сказал:

– Страшно подумать о нашем выпускном классе в школе. Выпускались-то в гарнизоне, но никто из нас не пошел в армию. А мы все были потомственными офицерами и готовились к этому. Точнее, один пошел. Поступил в Барнаул, на истребителя. Дружок мой, здоровый был «качок», бодибилдер, как сейчас говорят. Живаго звали, как врача из книжки. Так его и весь его курс после выпускного демобилизовали сразу. Сказали, что у армии потребности в них нет. То есть выпустили их прямо в поле, выбросили после пяти лет обучения, после государственных экзаменов, а у них даже гражданской специальности не было. Где он сейчас, я даже не знаю, говорят, спился. Склонность он имел к этому делу, да и отец у него из летчика в алкаша превратился. Только цель могла его отвлечь от этого дела или любимое дело. Можно сказать, что мы, кто не пошел по стопам отцов, уклоняемся от долга перед Родиной или не служим ей, но правда в том, что это красивые слова беловоротничковых генералов. На самом деле, это государство – наш враг, оно нас уничтожает и не дает нам нормально жить.

– Почему же сам служишь в милиции?