Мародер

— Какой женщиной я стала, Харрисон? — прошептала я, сжимая края платья так сильно, что мои костяшки пальцев побелели. — Что мое сердце… оно… не воюет с этим. Это противоречит самой идее этого. Оно принуждает меня к этому.

— Может быть, это просто влечение. Просто физическое. Это пройдет. И…

Харрисон покачал головой, проводя рукой по волосам, отчего они встали дыбом.

— Я не знаю, Ки. Я понятия не имею.

Потом мой брат притянул меня к себе, и моя голова упала ему на грудь. Он поцеловал меня в лоб.

— Ты не обязана этого делать. Не обязана. Он отомстил. Этого достаточно.

— Это не так, — прошептала я. — Мы оба это знаем.

— Знаю, но моя жизнь не стоит этого. Ты расплачиваешься за мои грехи.

Я выпрямилась, стараясь успокоиться. У меня был свой момент жалости к себе любимой. Пришло время двигаться вперед.

— Твоя жизнь стоит того, чтобы за нее страдать, Харрисон. Потому что я делаю это не для того, чтобы заплатить за твои грехи. Я делаю это, чтобы придать ценность твоей любви. Признание Мари стало для тебя ударом, но мы оба знаем, что она не из тех людей, которые причиняют кому-либо боль намеренно. Поэтому знаешь, о чем мне это говорит? Твоя великая любовь все еще впереди. Ты просто был слишком зациклен на Мари, чтобы разглядеть ее.

Харрисон поднял руку, поправляя мою фату.

— Ты моя младшая сестра, и я никогда раньше не говорил тебе ничего подобного. Ты всегда была такой же грубиянкой, как и мальчишки, если не круче.

Харрисон ухмыльнулся, но только потому что вспомнил что-то.

— Так что, может быть, этого недостаточно, но ты прекрасна, Ки. Кэш Келли заслуживает того, чтобы его сердце остановилось, когда он увидит тебя. Он тебя не заслуживает.

Я улыбнулась

— Довольно, Малыш Хэрри. — тЯ протянула ему руку, и он взял ее.

— Так ты собираешься проводить меня к алтарю?

— Прямо за дверь, — сказал он себе под нос. — Потому что, если Келли не убьет меня, это сделает мама.

— Я не настаиваю, — сказала я. — Подумала, что честь сестры и все такое.

— Не-а, — он накрыл мою руку своей ладонью. — Позволь мне сделать это.

— Честно? Я лучше сто раз выйду замуж за Келли, чем один раз столкнусь с маминым гневом.

— Я удивлен, что она не увидела этого в своих чайных листьях — предательство!

Мы оба ухмыльнулись — и тут мы остановились, как вкопанные. Вся церковь была заполнена свечами, они все были зажжены, заставляя мужчину, ожидающего в конце прохода, буквально светиться в их свете. Я не могла сказать, нахожусь ли я в раю или в аду.

— Я не просила об этом, — прошептала я.

— Нет, это сделал Келли, — ответил мой брат.

Я кивнула.

— Давай покончим с этим.

Мой брат накрыл мою руку своей, когда вел меня по проходу. Зелень в глазах Келли казалась нереальной, когда я придвинулась к нему ближе, и, как и кольцо на моем пальце, я хотела бы оценить этот цвет, не чувствуя, что обманываю тех, кто мне доверял. Я хотела восхищаться его глазами, потеряться в них, поверить, что взгляд, который он бросал на меня — такой серьезный и обжигающий — был правдивым.

Я хотела, чтобы он хотел меня, и не только из мести.

Однако если бы это было так, мы бы не стояли там, где стояли, собираясь давать обещания, основанные на чем-то жестоком и кровожадном.

Мой брат поцеловал меня в щеку, прежде чем доверить заботе Келли. Харрисон и Рафф стояли по бокам от нас в качестве свидетелей. У меня не было подружки невесты, да это и не имело особого значения. Моя сестра была мертва, а свою названную сестру я не хотела вмешивать во все это. Она заслуживала верить, что в мире все устроено правильно и что я не продавала свою любовь, чтобы спасти жизнь своего брата.

Ладонь Келли, лежащая в моей, была теплой, когда мы стояли перед отцом Фланаганом и повернулись друг к другу. Я повторила клятвы, которые должна была произнести, но на самом деле я не могла слышать произносимых слов, но ощущала их тяжелыми цепями, опутывающими меня обязательствами до конца моих дней. Как только Кэш Келли произнес свои клятвы, все было кончено. Мы оба оказались запертыми в коконе произнесенных слов.

Навсегда было лишь одним коротким словом на долгие моменты.

— Теперь я объявляю вас мужем и женой, — сказал отец Фланаган после того, как Келли произнес свою последнюю клятву.

Мой брат издал низкий, отчаянный горловой звук, но это не имело значения. Протестовать было бесполезно. Все было сделано.

— Можешь поцеловать невесту, Кэшел Фэллон Келли.

Келли мгновение пристально смотрел на меня, прежде чем откинуть фату с моего лица. Я с вызовом подняла на него взгляд, провоцируя его поцеловать меня снова. Выражение лица Кэша после нашего поцелуя на кухне Харрисона навсегда запечатлелось в моей памяти. Он был пешкой в этом, в том притяжении, которое существовало между нами, точно так же, как и я.

Как будто Кэш мог прочитать мои мысли, он ухмыльнулся мне, а затем его рука скользнула в мои волосы, и он притянул мое лицо ближе к себе.

— У тебя дерзкое выражение лица, дорогая, но кое-что, ты все же должна знать обо мне… Я никогда не выбираю правду.

Потом Келли поцеловал меня.