Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире

Лабрадор по кличке Ларри проглотил лифчик своей хозяйки, а через десять дней отрыгнул его в целости и сохранности. Джипси, еще один лабрадор и любитель приключений, съел жалюзи. Джейсон, помесь лабрадора и ирландского сеттера, быстро освоился с полутораметровым шлангом от пылесоса, «арматурой и другими подобными вещами», – рассказал Майк, хозяин собаки. «Помимо этого, Джейсон выгрыз дыру размером 60 на 90 сантиметров в пластиковой стене и задними лапами процарапал в ковре метровую борозду, вытягиваясь на своем обычном месте под окном, – написал Майк и добавил: – Но я любил этого пса».

Фебу, нечистокровного лабрадора, выгнали из двух собачьих приютов и запретили собаке там появляться, писала хозяйка Эми. «Оказалось, она была лидером стаи и освободила не только себя, но и еще двух собак. А потом они всю ночь пировали запасами продуктов приюта». Хейден, 40-килограммовый лабрадор, по словам хозяйки Кэролин, поедал все, до чего дотягивались его челюсти. Его рацион «обогатили» целая коробка замороженной рыбы, пара замшевых летних туфель и тюбик суперклея, правда, не за один прием. Она добавила: «Тем не менее его звездный час пробил, когда он сорвал дверную раму в гараже. Я по глупости привязала к ней пса, чтобы он погрелся на солнышке».

Тим поделился воспоминаниями о своем палевом лабрадоре по кличке Ральф; тот был таким же воришкой в кухне, как и Марли, только поумнее. Как-то раз перед выходом из дома Тим положил большую плитку шоколада на холодильник, подальше от края, чтобы Ральф не мог дотянуться до нее. Но пес открыл лапами ящики серванта и, опираясь на них, как на ступеньки, взобрался наверх, после чего смог достать плитку. Несмотря на количество съеденного шоколада, у Ральфа не возникло никаких признаков недомогания. «А однажды, – писал Тим, – Ральф открыл холодильник и опустошил все наши запасы, за исключением того, что лежало в банках».

Нэнси вырезала и сохранила мою статью, потому что Марли очень напоминал ее лабрадора Грейси. «Я положила статью на стол и на минуту отвернулась, чтобы убрать ножницы, – написала она. – Грейси тотчас слизнула газетную вырезку».

Вот это да! Мне становилось все лучше и лучше. Марли больше не казался таким уж ужасным. Как бы то ни было, у него было много общего с членами Клуба плохих собак. Я распечатал несколько писем и показал их Дженни. Она прочитала их и расхохоталась – впервые после смерти Марли. Мои новые друзья из Тайного общества хозяев сумасбродных собак помогли мне куда больше, чем они полагали.

* * *

Дни складывались в недели. Закончилась зима и наступила весна. На могиле Марли выросли бледно-желтые нарциссы, а сверху ее осыпали белоснежные лепестки вишни. Постепенно жизнь без нашего пса вошла в колею. Бывали дни, когда я даже не вспоминал о нем, но вдруг я замечал какую-нибудь незначительную деталь – шерстинку на моем свитере, стук поводка в моем ящике, когда доставал новую пару носков, – и мыслями снова возвращался к Марли. Со временем все плохое стиралось в памяти и оставались только приятные воспоминания. Давно забытые картины возникали с такой четкостью, будто прокручивал видеопленку. Вот Лиза, раненая девочка, выйдя из больницы, склоняется над ним и целует его в морду. Вот вся съемочная группа возится с ним. Вот почтальон, который каждый день оставляет ему скромный гостинец под дверью. А вот он держит манго передними лапами и гложет мякоть. Или тычется носом в детские подгузники, а морда у него одурманенная, как у наркомана, или клянчит успокоительное, словно это кусочки нежного мяса. Мимолетные вспышки, которые едва ли заслуживают места в памяти, тем не менее осели в ней и теперь появляются на моем воображаемом экране в самых неподходящих местах и в самое неудобное время. Большинство из них вызывали во мне улыбку, но порой я, прикусив губу, умолкал во время разговора.

Один из подобных моментов всплыл в моей памяти во время планерки. Передо мной снова возник Вест-Палм-Бич, Марли был еще щенком, а мы с Дженни – счастливыми молодоженами. Был прохладный зимний день. Мы прогуливались, взявшись за руки, вдоль Берегового канала, а Марли бежал впереди, увлекая нас за собой. Я позволил ему запрыгнуть на бетонный волнорез шириной примерно 60 сантиметров и высотой почти метр. «Джон, он может упасть», – предупредила Дженни. Я спросил: «Неужели ты считаешь его настолько глупым, что он способен прыгнуть вниз с края пропасти?».

Спустя десять секунд он именно так и поступил, с громким шлепком плюхнувшись в воду. Чтобы вытащить его на берег, нам пришлось срочно организовывать спасательную операцию.