Маркграф из Преисподней. Том 2

— Кто? — растерянно заморгала консьержка, машинально перебирая пальцами страницы журнала.

— Инженер. Бейсболка, зелёные очки.

— А, этот, — облегчённо протянула женщина. — Да, заходил.

— Во сколько? Вы ведь записываете время прихода и ухода всех, кто тут работает, верно?

— Да, Ваше Сиятельство, — кивнула консьержка. — Только этот Жмыхин здесь не работает. Он приходит к профессорам, потому что они его наняли для какой-то там экспедиции. А сотрудником института не является.

— Понятно. Не помните, он долго был в институте или быстро управился?

Женщина задумалась.

— Думаю, полчаса, — сказала она. — Может, даже меньше.

— У него было что-нибудь в руках?

— Не могу сказать. Мне отсюда не видно, есть ли у человека что-нибудь в руках.

Я не помнил, держал ли мужчина в лифте пакет, сумку или портфель — попросту не обратил на это внимание. Моё внимание привлекли забавные очки и кашель.

Женщина развела руками:

— Уж извините, Ваше Сиятельство!

— Ничего, вы не виноваты. Скажите, профессор Марков и его лаборант уходили при вас?

— Да, я их помню.

— Они расписались в регистрационной книге?

— Конечно. Желаете взглянуть? — консьержка развернула ко мне книгу и дважды ткнула пальцем в строчки. — Профессор ушёл в четверть третьего, а его лаборант, Женька Теплов, в пять.

— Вы их регистрировали?

— Нет, я с шести заступила.

— Они не возвращались?

— Нет. Я никуда не отлучалась. Есть, правда, и другие выходы из института, но они заперты. Ключи у завхоза. Больше здание никак нельзя покинуть. Если только в окно сигануть. Но придётся прыгать со второго этажа, потому что на первом везде решётки. А профессор уже не в том возрасте, — консьержка неуверенно улыбнулась. — Что касается лаборанта, Теплова, то он хилый, куда ему!

Я тоже улыбнулся, чтобы поощрить словоохотливую женщину.

— Где завхоз?

— Семёныч ушёл ещё в пять часов. Он допоздна не засиживается.

— А ключи где оставляет?

— В своей каморке, в железном шкафу. Запирает его и ключ от него с собой уносит. Сам мне рассказывал. Я, говорит, не желаю, чтобы эти учёные шлялись где ни попадя, а потом на меня сваливали, если что поломают. На нём же материальная ответственность. Между нами говоря, Ваше Сиятельство, разумный подход, — доверительно понизила голос консьержка. — У профессоров здешних ветер в голове. Иногда такое учудят — хоть стой, хоть падай!

— Не сомневаюсь. А что насчёт посторонних? — не дал я увести разговор от темы. — Сколько сегодня прошло в институт людей, не работающих здесь?

Консьержка усмехнулась:

— Да полно! Но если не считать студентов, то человек пятнадцать. Специально не считала. И то это только те, кто пришёл после шести часов, когда я заступила на дежурство. Жестова я знаю, как и ещё четверых. Они часто появляются. Фамилии не помню, но их можно посмотреть в журнале. И ещё я знаю, к кому приходят. Они тут часто появляются — раз в неделю, а иногда и два. Что касается остальных… Одна женщина приходила в двадцать седьмой, это кафедра сейсмологии, приносила какие-то бумаги. Потом три парня поднялись в сорок четвёртый насчёт аспирантуры, — консьержка говорила, чуть растягивая слова и глядя в потолок. — Ещё одна девушка была, ей нужен был профессор Лесков, но она его не нашла и быстро вернулась. Минут десять всего тут и пробыла, наверное. Остальных уже и не помню. Я на некоторых особо-то и не глядела. Сами понимаете: тут столько народу ходит.

В это время подъехала опергруппа. Поблагодарив женщину, я вернулся с экспертами на четвёртый этаж. Первым делом велел опечатать кабинет убитого и собрать всё улики, если таковые найдутся. Затем поручил выяснить адрес инженера, работавшего на Зинберга, и съездить к нему.

Пока всё очень походило на то, что именно он разделался с обоими профессорами.

Ещё я велел установить за Курниковым слежку. Он мог быть сообщником или свидетелем, который о чём-то молчит. Выглядел он напуганным и растерянным. Я подозревал, что он видел убийцу, но не хочет говорить. Почему — не знаю. Можно было бы его прижать — уверен, он живо раскололся бы — но я хотел узнать, что у него на уме.

Затем позвонил офицеру, которого оставил за главного в квартире Зинберга.

— Нашли что-нибудь? Отпечатки?

— Куча, Ваше Сиятельство. Одни точно принадлежат профессору, другие его секретарю. Третьи — горничной. И это всё. Криминалисты увезли труп для вскрытия, но там, вроде, всё ясно. Убит ударом ножа в сердце. Смерть мгновенная. Орудие убийства нашли под окном в траве. Обоюдоострый нож. Таких полно на рынке и в каждом ларьке. Отследить невозможно. Лезвие и рукоятка чистые. Но есть кое-что интересное. На шее Зинберга обнаружен след инъекции. Шприц тоже валялся в траве, неподалёку от ножа. Что ему вкололи, пока неизвестно. Отправили на анализ.

Велев работать дальше и держать меня в курсе, я сел в кресло, откинулся на мягкую спинку и задумался.