Марк Твен

Твен заставляет читателя воочию видеть и переживать то, о чем он пишет: грязный тупик «Двора объедков», где живет Том Кенти, золоченые решетки Вестминстерского дворца, головы казненных, насаженные на длинные пики над воротами старого Лондонского моста, нож фанатика-отшельника, занесенный над связанным мальчиком; чувствовать удары, которые сыплются на плечи Майлса Гендона, привязанного к позорному столбу, слышать вопли разъяренной толпы, дрожать и зябко ежиться от холода в дырявой одежде, смеяться над затруднением Тома-принца, который не решается нарушить придворный этикет, и самому почесать себе нос.

«Принц и нищий» — увлекательный, занимательный самый «динамичный» роман из всех написанных Марком Твеном. В нем сохранены условность и поэтичность сказки — развитие действия в «стародавние времена», необычайные метаморфозы, неожиданные исполнения заветных желаний, благополучно окончившиеся невероятные приключения, лирическая концовка, завершающая драматические события. В любой сказке, несмотря на прихотливость сюжета, наблюдается симметричность композиции. В романе Марка Твена также соблюдена эта традиция. Продуманность построения чувствуется уже в названии произведения: в нем подчеркнуто социальное содержание романа и намечен тот принцип параллельного построения глав, которым дальше пользуется автор. Основным в композиции романа является пропорциональность, математически точное расположение глав: 12 глав посвящены Тому Кенти, 12 — Эдуарду, 6 глав (половина этого числа) — Майлсу Гендону и другим лицам и 3 (половина предыдущего числа) — общим сценам[270].

Эта же строгость литературной формы наблюдается и в развитии сюжета, характеров и событий в романе. Так, например, завязка драматического действия в III главе (встреча Тома Кенти с принцем и обмен платьем) дана в стремительном темпе и кажется ошеломляющей неожиданностью для обоих героев; на глазах у зачарованного читателя творится одно из сказочных чудес: нищий становится принцем. Однако все это тщательно подготовлено и мотивировано автором. К решетке ворот королевского замка Тома привела мечта увидеть настоящего принца, роль которого он уже играл перед своими уличными сверстниками. Фантазия ребенка была развита добряком священником Эндрью, научившим Тома чтенью и письму, и его сказочными, фантастическими рассказами о великанах и чародеях, карликах и феях и прочих чудесах, которые поджидают человека на каждом шагу.

С другой стороны, завязка обусловлена характером юного принца — властного, вспыльчивого, но справедливого, по-детски живого, увлекающегося, любознательного. Оборвыш Том для скучающего принца — находка, обмен платьем — увлекательная игра, стычка с караульным солдатом — проявление «царственного» гнева.

Эта взаимосвязь между характерами и событиями делает произведение живым, естественно растущим, оставляет простор для развития комических и трагикомических ситуаций.

Для того чтобы развивалась линия сюжета «Том — принц», нужно, чтобы Том играл роль принца. Но он честный мальчик и краснеет от малейшей лжи. Первым его побуждением и поступком было сказать правду о себе (леди Грэй, королю). Но этим он только доказал свое «безумие».

Твен вводит в роман мотив королевского запрета: Тому запрещено называть себя нищим и предложено считать себя принцем. Том — «верноподданный своего короля» — выполняет приказ. Тем самым принц Эдуард брошен в «море бед», а Том — «актер» — по-ребячески быстро входит во вкус игры[271].

В дальнейших главах Твен разрешает себе вдосталь потешиться комической ситуацией «нищий — принц», обыгрывая весь церемониал и условности придворной жизни. Но автор не довольствуется внешним комизмом положения Тома: действие застопорилось бы, если бы Твен не усложнил и не подтолкнул бы его течения новыми мотивами.

Марк Твен начинает остроумно и тонко фиксировать незаметное, но тлетворное влияние роскошной, паразитической жизни двора на душу юного плебея.

При первом свидании с принцем Том рассказывает ему о своих сестрах. Тому непонятно удивление принца, пораженного тем, что у девушек нет служанок.

«…Ведь надо же их раздеть на ночь и одеть поутру, когда они встанут.

— Это еще к чему? Не могут же они спать без платья, как звери.

— Как без платья? Разве на них только и есть одежды, что одно платье?

— А то как же, ваша милость? Да и зачем им больше? Ведь у каждой из них только по одному телу».

Слова Тома — одно тело — одно платье — получают углубленное сатирическое значение там, где Том, ставши королем, находит королевский гардероб недостаточным и начинает заказывать платья целыми дюжинами, а количество слуг для раздевания и одевания увеличивает втрое против прежнего.

Том делается самоуверенным и даже развязным. Он «испытывал самолюбивое удовольствие, шествуя к обеду в сопровождении блестящей свиты вельмож и офицеров, — такое живое и сильное удовольствие, что по его повелению число его телохранителей было увеличено до сотни», — рассказывает автор.