Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике

– Представь, что с твоим ростом метр семьдесят пять ты дерешься с противником, у которого рост метр девяносто. Любой тренер скажет тебе, что нужно в бою с таким соперником сокращать дистанцию и входить в ближний бой. Некоторое мое отличие, может быть, состоит в том, что я предложу тебе арсенал возможностей сокращения дистанции для ближнего боя, в котором быть относительно невысоким и сравнительно не длинноруким из недостатка превращается в достоинство. Надо уметь пользоваться в бою своими как сильными, так и слабыми сторонами. Многие пытаются компенсировать слабые и проигрышные свои стороны сильными и выигрышными. Я учу преобразовывать то, что считается слабым и проигрышным, – в сильное и выигрышное. Учу, признаюсь, иногда оказывая сильное давление… В прошлом некоторыми из моих партнеров по команде переплавка проигрышного в выигрышное под давлением довольно тяжело переносилась. Сейчас она мучительна для некоторых моих учеников».

Теперь мнение автора, основанное на беседах с коллегами по команде и с учениками Марка, а также на многолетних наблюдениях тренировок моего брата и турниров с его участием. Партнеров по команде и учеников он заставлял перешагивать через самих себя. И выкапывать в самих себе сверхсилы. Этому – ничему иному – служили его провокации и ирония в адрес ученика и в адрес партнера по команде, порой доходящая до черты, за которой ирония превращается в оскорбление и вызывает у подопечного и у коллеги справедливую обиду, переходящую в ярость и сгущающуюся в ненависть. Он накачивал их адреналином, насильно толкая их к победе. Я думаю, что некоторые из его учеников стали чемпионами в том числе и – в какой-то мере – «от злости» на Мидлера. Или, скажем так, в ярости на него. Во время соревнований он постоянно подходил к фехтовальной дорожке и отчетливо шептал руководящие указания. Этого никогда не делал тренер самого Мидлера Виталий Андреевич Аркадьев.

Аркадьев тихонько сидел, как правило, в дальнем углу на трибуне, а в особо напряженные моменты боя уходил из зала, чтобы не видеть кульминацию поединка. Разумно берег нервы. Себе и бойцу.

Мидлер, напротив, быть может, не менее разумно, все время оставался в нескольких шагах от боя или на расстоянии вытянутой руки. Запомнился случай, когда, в конце концов, один из учеников Марка, ставший в скором времени чемпионом мира по рапире, несколько раз в коротких перерывах между фазами фехтовального боя шипел тренеру в ответ на его подсказки: «Марк Петрович, отстаньте, наконец!» При последней подсказке ученик, сдернув с лица маску, обратился в отчаянии к судье, воскликнув: «Да уберите от меня этого Мидлера!»

И что? А ничего. Мидлер продолжал работать.

Однажды он мне признался: «Я им всем прилично надоел».

При этом он говорил: «Тренер не может научить ученика. Тренер может помочь только тому, кто хочет учиться. А не хочешь – пошел вон!»

Такая установка была для моего брата не менее болезненна, чем для его подопечных. Слишком много труда и надежд он вкладывал в каждого из них.

Ситуацию, при которой с учеником «не срослось», брат воспринимал как свое личное поражение. Как сказала мне жена Марка, «больше всего в жизни Марк любил своих учеников».

– Больше своих сыновей? – спросил я.

Она сказала без всякого колебания:

– Как сыновей.

– Это нормально? Правильно с точки зрения жены – для тебя, Люся, детей, семьи? – спросил я.

Она ответила, отвернувшись:

– Поинтересуйся у Марка.

Я поинтересовался. Он ответил:

– Ученики? И не говори мне об этой компании засранцев!

* * *

Лена Гришина, на интервью которой с Марком я уже не раз ссылался, сказала мне:

– Он сам мне признался: «Я достал всех». Марк Петрович мастерски находил поводы для того, чтобы насмеяться, обидеть, поиздеваться и оскорбить. Но я решительно утверждаю, что Марк – хороший человек. Он мог бы сказать: «Оскорбляю, смеюсь над тобой. Но не над тобой издеваюсь. Над твоей ленью. Над твоей трусостью. Над всем тем, что мешает тебе стать чемпионом».

Со времени, когда Марк стал капитаном сборной команды страны, и до последнего дня его тренерской работы он находился среди соратников по команде и среди учеников, которых (и тех, и других) было бы верно назвать «оскорбленные и униженные чемпионы». Они ведь и после того, как поднимались на пьедестал, бывало, оставались для него «тупицами».

Лена Гришина сказала как-то мне еще более определенно:

– Ты, скажем, уже чемпион мира, а Марк Петрович говорит: «Ты – полное говно!» Вот и рассуди, кто ты на самом деле! Настоящий педагог! – заключила Гришина.

– Лена, если Марк Петрович так шутил, то это неудачная шутка, – сказал я, – вряд ли такое можно поставить ему в заслугу. Тем более что он не из грязи выводил в князи, а изначально имел дело с успешными фехтовальщиками.

– Все зависит от уровня амбиций, – пояснила Гришина. – У Марка Петровича они были очень высоки.

– Я говорил с несколькими людьми и с самим Марком о тренерах, которые получают дивиденды с чужого труда…