Марк Аврелий и конец античного мира

Истинный закон Моисеев почти осуществил идеал абсолютной религии. Но Моисей ничего не написал, а его преемники исказили им установленное. Жертвоприношения были победой язычества над чистым законом. Множество неточностей вкралось в Ветхий Завет. Давид со своей арфой и кровавыми войнами является уже пророком гораздо низшим. Остальные пророки в еще меньшей степени были совершенные Адамы-Христы. Греческая философия со своей стороны сплетение бредней, вздорный спор о словах. Дух пророческой, который есть ничто иное как проявление Святого Духа, первосозданный человек, Адам, каким сотворил его Бог, появился тогда в образе последнего Христа, в Иисусе, который есть сам Моисей; так что между ними нет ни борьбы, ни соперничества. Верить в одного значить верить в другого, верить в Бога. Христианин, сделавшись христианином, не перестает быть евреем (Климент всегда себя так называет); он и вся его семья «становятся евреями». Еврей, знающий Моисея и не знающий Иисуса, не будет осужден, если хорошо исполняет то, что ему известно и не имеет ненависти к тому, чего не знает. Христианин, родом язычник, знающий Иисуса и не знающей Моисея, не будет осужден, если соблюдает закон Иисусов, и не имеет ненависти к закону, которого не получил. Впрочем, откровение не более как луч, при посредстве которого истины, скрытые в сердцах всех людей, становятся видимыми каждому из них; познать этим путем не значить узнать, а постигнуть.

Отношение Иисуса к Богу то же, что и всех прочих пророков. Он был орудием духа, вот и все. Идеальный Адам, в более или менее затуманенном виде имеется в сердца всех людей, рождающихся в мире, но у пророков, столпов мира, он в состоянии ясного сознания и совершенного обладания. «Наш Господь, — говорит Петр, — никогда не говорил, что есть другой Бог, чем тот, который все создал, и не провозглашал себя Богом; он только, вполне правильно, назвал блаженным того, кто его провозгласил сыном Бога, который все создал. — Но разве ты не находишь, — сказал Симон, — что происшедший от Бога есть Бог? — Как же это может быть? — отвечает Петр. — Сущность Отца в том, что он не зарожден; сущность Сына в том, что он зарожден; то, что зарождено, нельзя, сравнивать с тем, что не зарождалось или само себя зарождает. Тот, в ком не все тождественно с другим, не может быть именуем общим с ним наименованием». Автор никогда не говорить о смерти Иисуса и не дает понять, что эта смерть имеет всего глазах теологическое значение.

Итак, Иисус пророк, последний из пророков, тот, о котором Моисей сказал, что он придет после него. Его религия есть лишь очищенная религия Моисея, подбор преданий, из которых одни были хороши, а другие дурны. Его религия совершенна; она хороша и для евреев и для эллинов, для людей образованных и для варваров; она одинаково удовлетворяет сердце и ум. Ее продолжатели — двенадцать апостолов под главенством Петра, и те, кому они передают свою власть. Обращаться к снам, к видениям дело самомненных.

Как странная смесь евионизма и философского либерализма, узкого католичества и ереси, страстной любви к Иисусу и опасения, что его значение будет преувеличено, светской образованности и причудливой теософии, рационализма и веры, — книга, не могла долго удовлетворять правоверие, но она подходила к эпохе синкретизма, когда различные пункты христианской веры еще не определились с точностью. Потребовались чудеса прозорливости новейшей критики, чтобы под маскою Симона Волхва различить теперь сатиру на Павла. В общем, книга стремится к примирению. Это творение умеренного евионита, с эклектическим складом ума, одинаково нерасположенного к несправедливым выходкам гностиков и Маркиона против иудаизма и к женской проповеди последователей Монтана. Обрезание не предписано, но обрезанный стоит выше необрезанного, Иисус равен Моисею; Моисей равен Иисусу. Совершенство в том, чтобы постигнуть, что оба объединены, что новый закон есть старый, и старый тот же новый. Кто знает один, может обойтись без другого. Каждый да остается у себя и не питает ненависти к другим.