Марк Алданов - комментатор русской классики

Находясь в Париже, профессиональный революционер Вислиценус, уставший от борьбы, читает гоголевский «Рим» и удивляется тому восхищению, с которым Гоголь, сибаритски наслаждаясь, изображал парижские кофейни: «Точно так же описывал он красоты Днепра и римское небо»[154]. Подумывая о возможном отдыхе, с наслаждением читает в «Мертвых душах» о рыбалке у Петра Петровича Петуха. Вместе с тем Вислиценуса раздражает болтливость Гоголя - в отношении Тентетникова, в отношении капитана Копейкина ложь. Гоголя он сначала называет обманщиком - талантливым, гениальным, но без идеалов. Гоголь, как атрибут прошлого времени, им отвергается. Но удивительно, в этом жестоком человеке просыпается совесть. И он меняет свое отношение к Гоголю. Вислиценус приходит к мысли, что этот обманщик сам не ведал, зачем издевался над мужиками. А потом, в раздражении, что ему не удается окончить дни, наслаждаясь покоем рыбной ловли, прозревает, ощущая напрасность революционных идеалов и поступков: «Что же мы сделали? Для чего опоганили жизнь и себя? Для чего отправили на тот свет миллионы людей? Для чего научили весь мир никогда невиданному по беззастенчивости злу? Объявили, что все позволено <...> а свелось все дело к перемещению Чичикова и Кифы Мокиевича, только без органичности гоголевской жизни, без ее уюта и раздолья - некуда больше скакать тройке.»[155]. Только в литературе Вислиценус  проясняет свое подлинное отношение к самому настоящему, что было в ушедшем веке и его ценностях. Отметим, что многие высказывания Вислиценуса  будут использованы автором в письмах 1940-1950-х гг. Следовательно, в словах персонажа много авторской основы - самого Алданова.

В уже отмеченном романе «Истоки» (1943-1950) один из диалогов содержит иронию в отношении персонажа, подавленного своими художническими неудачами: его «умоляют» не прибегать к гоголевскому способу сжигания произведений:

- Твой поступок прямо из первых времен христианства!.. Ты разочаровался в живописи и сожжешь «Стеньку», как Гоголь сжег «Мертвые души»! Не делай этого, умоляю тебя!

- Я не разочаровался в живописи. Скорее она во мне разочаровалась, - сказал Мамонтов.[156]    

Мамонтов, конечно, не сожжет свою работу, но его восприятие Гоголя очень символично. Именно ему выпадает проверка русской классикой. В минуты озлобления он обвиняет многих, выгораживая себя, достается и создателю «Тараса Бульбы»: «. этот влюбленный в свою землю малоросс гораздо лучше писал великороссов, чем хохлов. Все его богатыри, вместе взятые, не стоят одного Ноздрева...»[157]. Но по прошествии времени «ему стало стыдно, особенно того, что он позволял себе думать о больших людях. “Я пигмей, они великаны <...> Великие писатели не виноваты в том, что я сам себе опротивел”»[158].

Здесь же аллюзии и на другие тексты Гоголя. В том же романе незнакомый попутчик рекомендует приват-доценту Чернякову гостиницу в Липецке, характеризуя ее странной смесью гоголевских слов: «С виду “и вот заведение”, по бессмертному выражению Гоголя, “иностранец из Лондона и Парижа”, но их повар Василий, батюшка, даст десять очков всем вашим столичным Дононам и Борелям. А уж в нашей богоспасаемой провинции я нигде так не едал, хоть исколесил ее вдоль и поперек»[159]. Во фразе незнакомого инженера - контаминация двух цитат. Одна - из первого тома «Мертвых душ», это название вывески бильярда: «Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими на воздухе антраша. Под всем этим было написано: “И вот заведение”»[160]. Другая цитата из второго тома: «Портной был сам из Петербурга и на вывеске выставил: “Иностранец из Лондона и Парижа”. Шутить он не любил и двумя городами разом хотел заткнуть глотку всем другим портным, так, чтобы впредь никто не появился с такими городами, а пусть себе пишет из какого-нибудь “Карлсеру” или “Копенгара”»[161]. Общение посредством литературных цитат не только показывает высокий уровень культуры, но и сближает персонажей-собеседников: незнакомые интеллигенты проявляют участие в жизни друг друга.