Мария-Изабель

— Не знаю, — сокрушённо вздохнул Григорий. — На фирме его недолюбливало начальство и страшно боялось. Он всегда говорил только правду, даже шефу. А ведь не всем это нравится… И Эладио ушёл. Но я уверен, такой человек всюду на вес золота. Наверняка где-то работает. Там и труд его оценят надлежащим образом.

Они вышли к центральному зданию трибунала. В сквере, напротив, сидели шумные компании молодёжи, пьющих кока-колу и пиво из огромных пластиковых стаканов. Слышался смех, хруст чипсов и шелест кульков с бутербродами.

— Как тебе хорошо! — пожаловалась Мария.

— В каком смысле? — не понял Григорий.

— Ты можешь долго не есть! — она похлопала его легонько по животу. — А я вот зверски проголодалась.

— Это я то могу не есть? — возмутился он. — Да я голоден как волк! А тут ещё эти, — он кивнул в сторону трапезничающих. — Своими чипсами аппетит нагоняют.

— Так давай, и мы купим что-нибудь пожевать.

— Увы! Признаю с прискорбием и стыдом: мои денежные запасы исчерпались.

— К сожалению и мои тоже! — не моргнув глазом солгала Мария, незаметно нащупывая нерастраченные деньги в кармане шорт. И вдруг невинно спросила:

— А ты любишь яблочный пирог?

— Обожаю!! — зарычал Григорий.

— Я вчера спекла для гостей, а они не пришли. Не пропадать же ему! Пошли, попробуем?

Он озадаченно покрутил головой, будто пытаясь от чего-то избавиться. У него явно ничего не получалось.

— Так ведь метро не ходит, а мне с утра на работу…. — он выглядел слегка растерянным.

— Поедим пирога, а потом я тебе одолжу денег на такси.

— Одолжишь? — переспросил Григорий.

— Ты извини, но я и так еле свожу концы с концами. — Ей начинало нравиться врать, тем более, что заметила в глазах Григория сочувствие и понимание. — И наверняка ты отверг бы мою безвозмездную помощь. А?

— Конечно! Ты ведь женщина. Тебе намного трудней заработать.

— Тогда чаще шаг, нам уже недалеко до горячего чая и сочного яблочного пирога.

— Меня гнетёт смутное подозрение, — в раздумье заговорил Григорий, приноравливаясь к быстрым и частым шагам Марии и пытаясь идти с ней в ногу. — Что весь день, о чём бы я ни подумал, всё тут же исполняется. Иногда я даже не успеваю высказать своё желание вслух. Мне думается это очень странно.

— Пусть думают кони, у них головы большие! — пошутила она. — А мы будем просто радоваться жизни. Договорились?

— Попробуй с тобой не договорись! — нарочито пробурчал Григорий. — Ты тогда ни пирога не дашь, ни денег не одолжишь!

— На что только не идут мужчины, — притворно ужаснулась Мария. — Лишь бы вкусно поесть.

— Да, да! Голод не тётка! — сочувственно поддакнул он и впервые обнял её за талию. Мария почувствовала тепло, исходящее от его большого тела и сделала то же самое, пытаясь плотнее к нему прижаться. Ей стало так хорошо, что она молчала всё время пути до самого дома. А Григорий завёлся и стал рассказывать про Северные сияния и длинные полярные ночи. «Господи! — думала Мария. — Где он только не побывал!»

Зайдя в квартиру Мария, повела Григория сразу в салон.

— Присаживайся, я поставлю чайник и принесу пирог.

— Так и я с тобой, помогу. Да и удобнее на кухне. Не надо носиться взад, вперёд. Сорить! У тебя здесь вон какая идеальная чистота. Прям ходить боязно.

— Садись, садись! — довольная похвалой Мария силой усадила его на софу, — На кухне я принимаю только раненых, что бы перевязать и дать попить. А ты уже здоров.

Он сидя, взял её за руку и держал не отпуская.

— А с чего ты взяла, что я здоров? Я очень тяжело ранен….

— И куда же, если не секрет? И как именно тяжело?

— Ну конечно, кровь не хлещет наружу и ткань не повреждена… Но, уж очень, очень беспокоит. Тем более что рана не одна. Одна вот здесь, — он указательным пальцем ткнул себя в лоб. — А другая, — он приложил ладонь к сердцу. — Тоже очень болит.

— Как жаль! — она смотрела сверху вниз прямо ему в глаза. — Может быть есть какое-нибудь лекарство для твоих ран?

— Не знаю. Может быть…

Но в этот момент наклонившаяся Мария прервала его поцелуем в губы. Через мгновенье, чуть оторвавшись, она спросила:

— Такое лекарство подойдёт?

Вместо ответа Григорий резко притянул её за талию, усаживая на колени и, запрокинув ей голову, впился губами в её губы. Его руки страстно и нежно стали скользить по её телу, пытаясь одновременно охватить всё. Мария не сопротивлялась, а даже наоборот, стала падать спиной на мягкие подушки софы и потянула его за собой. Он продолжал её обнимать и ещё больше усилил поцелуй. В этот момент Мария увидела его глаза и даже испугалась.

Какая в них отражалась борьба! Жуткая и непримиримая! И тут же Григорий, тяжело дыша, оторвался от её губ, с трудом отпустил её из объятий и, словно воин, оглушённый взрывом на поле боя, грузно пошатываясь, встал на ноги. Мария с недоумением и чуть ли не с обидой смотрела, как он потёр свой лоб и щёки ладонями. Потом, еле сдерживаясь от переполняющего его волнения, заговорил вполголоса: