Мария-Изабель

— Ладно! — посмеиваясь, согласился он. — Первое — замок страха; второе — иллюзион.

Мария развернула салфетку и дала ему прочитать.

— Замок Страха! Ну надо же! — замотал ошарашено головой Григорий, а потом радостно хлопнул себя ладонью по лбу: — Совпадение!

— Не спорю! — согласилась Мария. — Попробуем дальше, — она опять, что-то написала. — Только теперь прислушивайся только к подсознанию. Проверим его ещё раз. Так… расслабился… Говори!

— Падение с вышки… Ну, это вряд ли! — но когда Мария торжественно развернула сложенный листочек, воскликнул: — Ух, ты! Угадал!

— Попробуем ещё! — настаивала она. Он опять угадал, потом ещё и ещё раз. Он уже не закрывал глаза, подозревая, что она пишет другие бумажки и просто показывает ему нужную. Но угадал и в следующий раз.

— Шесть из шести! Поразительный результат! — от всей души радовалась Мария, прекрасно осознавая свою в этом заслугу. Потом попыталась придать своему голосу авторитетность. — По-моему, Григорий, ты явно не там работаешь.

Он несколько минут в задумчивости перебирал исписанные салфетки, а потом высказался, да так, что Мария внутренне испугалась, хоть внешне осталась весёлой.

— Здесь что-то не так. Ты используешь какой-то трюк мне непонятный или какие-то знания мне неподвластные и мне это не нравится. Очень не нравится! «У него же сильнейший разум, гитодуальный! — вспомнила, ужаснувшись Мария. — Он всё-таки очень умный и ему смертельно претит чувствовать себя марионеткой, он этого никогда не позволит. Мне кажется, я слишком рано перехожу запретную черту. Он ведь ещё не „Мой“»! И, что бы замять происшедшее, она засмеялась:

— Всё очень просто: каждый раз ты смотрел на этот огромный план всего парка и выбирал название, а мне оставалось только точно проследить за твоим взглядом.

— А-а! — протянул он, удивлённо приподнимая брови. — В таком случае хочу тобой восхититься: ты прекраснейший физиономист, — а потом вскочил и подал ей руку. — Ну что ж! Список у нас есть, тогда вперёд, по плану!?

— Вперёд! По намеченным ориентирам! — подхватила Мария, и они побежали к Замку страха. «Всё-таки он что-то заподозрил, — переживала она на ходу. — Придется быть поосторожней. И начать длительною осаду этой крепости, — она про себя улыбнулась: — А крепость должна пасть! Потому что внутри — мои сторонники и единомышленники. Я в этом уверена!»

Остаток дня прошёл весело, а вечер вообще получился упоительным. Они долго гуляли по ночному Мадриду и рассказывали друг другу интересные моменты из истории того или иного здания или памятника. Григорий просто поражал Марию своими знаниями в этой области, и она была бессильна даже сравниться с ним.

— Ты вполне можешь быть гидом. Откуда ты столько знаешь? — удивлялась она.

— Ну, во-первых, я тебя специально веду по тем местам, о которых мне что-нибудь известно. А во-вторых, все эти два года, где бы мы ни работали, я всегда интересовался прошлым того района у каждого попадающегося мне испанца. И всегда находились люди знающие что-то интересное. Вот, например, эта картинная галерея, видишь вывеску? — они как раз проходили по улице Беларде. — Так в её помещении, во времена Наполеона, находился военный госпиталь, который посещал неоднократно сам император.

— Так выходит этому зданию уже… — она начала подсчитывать в уме.

— Да! Более двухсот лет! — подтвердил он.

— А как же этот дом до сих пор не рухнул? — она недоверчиво осматривала здание, освещённое уличными фонарями до самой крыши.

— Фактически весь каркас здания уже заменён. Вынимаются старые деревянные балки, а на их место вставляются металлические тавры и швеллера. Потом накрепко сваривают между собой и готово! Ещё лет триста простоит.

— Древесина, наверняка, уже полностью сгнила?

— Только в местах постоянного соприкосновения с водой, а где сухая — в идеальном состоянии. А как пахнет! Особенно когда пилишь.

— Лучше чем новая?

— Намного лучше! — подтвердил он.

— А почему? — продолжала допытываться Мария.

— Более двухсот лет назад деревья обладали гораздо большим количеством живицы и смолы. Это-то и помогает древесине прекрасно сохраняться и иметь резкий, душистый запах.

— Как интересно тебя слушать! — призналась она.

— Я — что. Ты бы послушала одного испанца, который здесь с нами работал. Какой человек! — Григорий с восхищением покачал головой. — Мы его называли не иначе как маэстро Дон Эладио. Вначале наш мастер представил его как вредного и крикливого старикашку и советовал вообще с ним не общаться. Хорошо, что мы этот совет игнорировали. Да, дон Эладио шумный человек, но какой душевный и добрый. Как он умел преподнести и заинтересовать нас своими знаниями. Он ведь один из лучших спецов по подземным артериям Мадрида. Бывало, он спускался в колодец, в одном из близлежащих домов, с одной только карбидной лампой. А вытягивали мы его верёвкой где-нибудь посреди проезжей части, за несколько улиц отсюда, в точно указанном им месте. Я всегда буду восхищаться его любовью к Мадриду и теми знаниями, которыми он пользовался! Да и с нами щедро делился.

— А где он сейчас?