Мария Федоровна

Император работал много и напряженно. Редко спать ложился раньше полуночи, а вставал часто еще затемно. Мария Федоровна нередко ложилась одна, Саша все еще работал в кабинете, и просыпалась, когда мужа уже не было. Она все понимала, никогда не упрекала, а только сочувствовала.

В исключительных случаясь удавалось целый день провести вместе. Это случалось лишь на короткое время или когда плавали на яхте, или когда отдыхали в Ливадии, в Спале или Беловеже. Да еще были счастливые семейные дни, когда выезжали к родителям в Данию. Там уж они были неразлучны. Однако Император не мог долго отсутствовать, погостив несколько дней у тестя и тещи, уезжал. Минни позволяла себе большую свободу и оставалась подольше, а порой наносила визиты своим многочисленным родственникам в различных частях Европы.

О муже, о своем Саше, ни на день не забывала. Она любила его, как и прежде, и это чувство с годами становилось лишь шире и глубже. Александр стал для нее всем, и с ним она в мыслях никогда надолго не расставалась. «Мой милый душка собственный Саша! Сегодня все мои мысли находятся только и исключительно рядом с тобой, с моими самыми нежными пожеланиями и мольбами, чтобы Бог осыпал тебя своими благословениями во всем и всегда, озарил твой путь и сделал твою тяжелую цель более легкой, мой дорогой и любимый Саша», — восклицала она в одном из писем в мае 1884 года.

Возвращалась в Россию с неизменной радостью и трепетала при встрече с Александром, как в далекие уже годы, когда была юной и наивной Принцессой. Теперь она — Русская Царица, и Россия ее страна, самая дорогая и близкая, где было столько уже всего пережито. Здесь она стала женщиной, познала настоящую любовь, остро и навсегда ощутила жизненные обязанности перед людьми и перед Всевышним. Тут были уже родные могилы: незабвенного Никса, малютки-сына Александра и русских родителей, дорогих Марии Александровны и Александра II.

Александр и Минни уже не имели даже мелких тайн друг от друга. Он все ей рассказывал, что его заботило и волновало. Она слушала неизменно с большим вниманием, но советы старалась не давать. Политика — не женское дело. Саша сам все сделает «как надо». Однако, чтобы находиться в курсе политических событий, Царица попросила присылать ей выписки из самых важных дел, обсуждавшихся в Государственном Совете. Несколько лет ей таковые предоставлялись, но особого интереса они у нее не вызывали.

У Марии Федоровны имелись свои заботы, собственные сферы и темы, где ее приоритет безоговорочно признавался Мужем-Императором. Ну конечно, воспитание и обучение детей. Отец так их любил, что готов был баловать и дозволять непозволительное. Мать же всегда оставалась начеку и не допускала шумных шалостей, резких разговоров, непочтительного поведения, нарушения распорядка дня.

Внимательно следила, чтобы дети себя вели просто и достойно при встречах с людьми, на церковных службах, на официальных церемониях. Радовалась, что сыновья и дочери не заставляли краснеть. Правда, младшие, Михаил («Мишкин») и Ольга («Беби»), иногда умудрялись нарушить этикет, но зато старшие вели себя почти безукоризненно. Особенно душа радовалась за первенца, Ники; такой спокойный, послушный, рассудительный и учится прилежно.

Ее заботила не только собственная семья, но и положение дел в Императорской Фамилии. По долгу Царицы она несла династическую ответственность за все, что происходило в этом небольшом, но таком противоречивом сообществе. Она обязана была выступать честным и объективным арбитром в бесконечных спорах и пререканиях, давать моральную оценку тем или иным поступкам. Здесь проблем — не перечесть, и порой трудно было понять, как их решать, и можно ли их вообще решить.

Александр III получил «в наследство» две громкие скандальные истории, связанные с личной жизнью братьев покойного Императора, великих князей Константина и Николая Николаевичей. Отношение к ним требовало от Царя и Царицы особой деликатности. Самодержец, вне зависимости от возраста, считался всегда старшим, а его распоряжения надлежало строго и неукоснительно соблюдать. Конечно, можно вызвать их, отдать приказ, подвергнуть каре и даже сослать. Это было исконное право Царя. Однако в семейных вопросах силовой натиск не годился.

Александр III и Марии Федоровна жалели непутевых великих князей. Они запутались со своими любовницами-танцовщицами, имели внебрачных детей, положение которых было неопределенным. И тот и другой так слились со своими новыми семьями, что почти забыли про старые, про своих жен и детей.

Константин Николаевич без всякого стеснения ездил отдыхать с возлюбленной Анной Кузнецовой (1847–1922) в Крым, прогуливался с ней в людных местах. Марии Федоровне передавали, что он, представляя ее знакомым, говорил: «В Петербурге у меня казенная жена, а здесь — законная». Мария Федоровна была вне себя, когда о том узнала. Какое неприличие! Бедная тетя Сани, что ей только приходится переживать!