Мария Федоровна

Теперь же в Лондоне вспомнили, что в России страдают близкие родственники Короля, среди которых находилась и сестра Вдовствующей Королевы, «дорогая тетя Минни». Этот прилив родственных чувств объяснялся просто: кайзер Вильгельм, которого с началом Мировой войны в Англии поносили на всех углах и иначе, как «чудовищем», не называли, выказал удивительное благородство. То была моральная пощечина Королю со стороны повелителя Германии, и сей факт вызвал чрезвычайное волнение английского аристократического истеблишмента.

Георг V счет необходимым лично попросить Министерство иностранных дел, чтобы оно через своего агента в Москве Брюса Локкарта добилось от московских властей «лучшего обращения с Царской Семьей». Агент вскоре отрапортовал, что имел встречу с заместителем наркома иностранных дел Г. В. Чичериным (1872–1936), со слов которого Вдовствующая Императрица вместе с другими Романовыми «взята в плен немцами», которые собираются ее перевести в Киев.

Ничего иного на берегах Темзы не узнали, но на этом английская дипломатическая активность и замерла. Ее не смогла оживить даже двукратная просьба кузины короля принцессы Виктории Баттенберг-Маунбеттен, родной сестры Императрицы Александры Федоровны, с которой она обращалась в Форин Офис «предпринять попытки по спасению Царской Семьи». В конце концов, министр иностранных дел Великобритании лорд Бальфур (1848–1930) посоветовал надоедливой высокородной просительнице на сей предмет самой обратиться к Датскому и Шведскому Королевским Домам.

Георг же V снова на несколько месяцев «впал в оцепенение», из которого его не могли вывести даже мольбы матери — Вдовствующей Английской Королевы Александры.

Несмотря на то что после оккупации Крыма германской армией прямая угроза жизни миновала, Мария Федоровна пребывала в грустном состоянии. Вести извне по-прежнему приходили крайне редко, да и те, которые поступали, не вселяли радостных эмоций. Ей неоднократно говорили о трагической судьбе ее сыновей Николая и Михаила, но она не только не хотела о том говорить, но и слышать.

В сентябре 1918 года к ней удалось пробраться финскому офицеру Вальдемару Споре, которого Мария Федоровне удостоила милой беседой и передала письма родственникам в Англию и Данию. Через три недели после встречи Споре прибыл в Копенгаген, передал послание и сообщил, что Императрица находится в добром здравии, пользуется «относительной свободой» и жаловалась «лишь на нехватку кофе и масла». Никакого намерения покинуть Россию у старой Царицы визитер не обнаружил.

Не упоминала она о том и в письме, которое ей удалось переправить послу Скавениусу в начале октября 1918 года. «Я надеюсь, — писала Мария Федоровна, — что Вы и Ваша любезная супруга не так сильно страдаете в Петрограде и оба пребываете в здравии. Мы здесь в настоящий момент живем в покое и мире, всегда надеясь на лучшие времена и веря в милосердие Господа нашего. Мне было бы очень радостно, если бы Вы при случае написали мне и сообщили, что происходит и как вы живете. Это было уже так давно, когда я получила известие из дома, а от моей сестры в Англии я ничего не слышала с февраля. Так жестоко быть разлученной со всеми и отрезанной от всего остального мира!»

Ситуация начала резко меняться осенью 1918 года. Германия потерпела поражение в войне, а немецкие войска спешно покидали Россию. 26 ноября эскадра Антанты под командованием английского адмирала Колторпа вошла в гавань Севастополя. Еще раньше, 14 ноября, правительство Великобритании рассматривало по просьбе Короля вопрос: что можно сделать для обеспечения безопасности Вдовствующей Императрицы в Крыму.

Кабинет поручил Адмиралтейству «произвести необходимые приготовления». В секретной директиве командующему эскадрой говорилось: «Вам надлежит рассмотреть возможность отправки корабля при первом случае в Ай-Тодор с тем, чтобы тайно увести Вдовствующую Императрицу и сестер покойного Императора. Дело следует организовать крайне осторожно и тактично. Не следует применять силу, осуществлять вооруженную высадку: следует абсолютно избегать всего, что может привести к конфликту с охраной, которая может находиться в доме».

С этой целью в Крым из Константинополя (Стамбула), где в том момент находилась английская эскадра, были отправлены два английских корабля под командованием капитана Чарльза Тертла.

В один из темных крымских ноябрьских дней перед Марией Федоровной оказался английский офицер, прибывший по распоряжению высших властей Великобритании. Дальнейшее по дневниковой записи Марии Федоровны выглядело следующим образом.

«Он от имени Джорджи предложил мне уехать отсюда на английском корабле, который будет предоставлен в мое распоряжение… Я сказала, что чрезвычайно тронута и благодарна, но попросила его отнестись с пониманием к моим словам. Я объяснила ему, что никакой опасности для меня здесь больше нет и что я никогда не смогу позволить себе бежать таким вот образом».