Мари

— Эрнан Перейра, — сказал я, — вы лжец и трус. Вы пытались убить меня, потому что Мари любит меня и ненавидит вас, а вы хотите заставить ее выйти замуж за вас. Однако, я не могу хладнокровно убить вас, как вы этого заслуживаете. Я предоставляю Богу наказать вас, рано или поздно, когда только будет на это его воля… Наказать вас, кто намеревается убить меня и надеялся, что гиены прикроют ваше преступление, что они, конечно, сделали бы до утра. Итак, убирайтесь вон, пока я не переменил свое решение, да поскорей!

Без лишних слов он круто повернулся и побежал быстро, как антилопа, прыгая из стороны в сторону на бегу, чтобы помешать мне прицелиться, если я захочу выстрелить…

Когда он был уже в сотне ярдов от меня, я тоже повернул в другую сторону и побежал, не чувствуя себя в безопасности, пока не увидел, что между нами стало не меньше мили.

Уже около одиннадцати часов вечера я добрался до лагеря, где нашел готтентота Ханса, готового отправиться с двумя зулусами искать меня. Я сказал ему, что меня задержали неисправности фургона. Фру Принслоо также еще была на ногах, ожидая моего возвращения.

— И что там случилось? — спросила она. — Аллан, это выглядит так, как если бы тут прошла пуля, — и она показала на кровавую полосу на моей щеке.

Я утвердительно кивнул головой.

— Перейра? — спросила она опять.

Я кивнул во второй раз.

— Ты убил его?

— Нет, я отпустил его. Об этом могли бы сказать, что я убил его из ревности, — и рассказал ей все, что произошло.

— Да, Аллан, — заметила она, когда я закончил рассказ. — Я думаю, что ты поступил разумно, ибо, действительно, ты ничего не смог бы доказать. Но увы! Для какой судьбы, удивляюсь я, Всемогущий спасает этого вонючего кота? Что ж, я пойду к Мари и расскажу ей, что ты возвратился невредимым, так как ее отец не разрешает ей выходить из хижины так поздно… Больше я ничего не передам, если ты этого не желаешь…

— Нет, тетушка, я полагаю, что больше ничего не стоит рассказывать, во всяком случае, сейчас.

Здесь я должен отметить, однако, что в течение нескольких дней Мари, да и все остальные в лагере, знали эту историю во всех деталях, исключая, быть может, одного Анри Марэ, которому никто ничего не рассказал о его племяннике. По-видимому, фру Принслоо оказалась неспособной сохранить эту тайну. Так что она рассказала о нем своей дочери, которая передала это всем достаточно быстро, хотя, я думаю, некоторые из буров не особенно поверили всему этому. Как бы плохо ни думали они о Перейре, они не могли поверить, что он замечен в попытке совершить такое черное преступление, как убийство своего собственного спасителя.

Примерно через неделю все оставшиеся буры с семьями двинулись из лагеря Марэ, с места, которое, несмотря на грустные ассоциации многих из них, я лично благословлял, покидая его с некоторым сожалением. Я был впереди уезжающих. Дорога перед нами хоть не такая уж и длинная, была исключительно опасной. Нам предстояло пройти почти две сотни миль по стране, о которой мы знали только то, что ее обитателями являлись аматонги и другие дикие племена. Здесь мне следует объяснить, что в жарких спорах мы решили отказаться от маршрута, по которому следовал отряд Марэ во время его злополучного путешествия к Делагоа.

И все-таки мы выбрали тот путь, потому что в этих теплых, расположенных в низменности местах было много травы для быков. Сейчас, в самом начале весны растительность Африки уже исчезла под сжигающими лучами тропического солнца. Однако здесь, даже если она исчезла, животные могли бы питаться той растительностью, которая оставалась от прошлого лета, а также листьями деревьев, хотя, правда, именно в эту зиму вельд остался почти без листвы, но на сожженных пожарами и солнцем равнинах за горами вообще ничего съедобного нельзя было найти… Так что мы решили рискнуть и дикарями и львами, которые сопровождали дичь в этих районах, особенно, когда еще не наступил период лихорадки, или длительных дождей, и реки были проходимы вброд.

Я не стремлюсь к тому, чтобы в деталях изложить наши приключения, ибо это заняло бы много времени… Пока не произошло одно из самых крупных, о котором я расскажу сейчас. Путешествуя так, как мы, между горами и океаном, мы не могли заблудиться, кроме того, мои зулусы уже проходили по этой стране. Когда же их знаний не хватало, мы обычно пользовались услугами случайных проводников. Однако, дороги, или, вернее, звериные и кафрские тропы, по которым мы двигались, были ужасными и еще ни один фургон, кроме фургона Перейры, до этого не проезжал здесь.

А немного позже тут станет вообще невозможно проехать. Временами мы увязали в болотах, с трудом вытаскивая колеса; иногда застревали в скалистом дне ручья, а однажды пришлось буквально прорезать для себя дорогу сквозь сплошной пояс густого буша, что отняло у нас целых восемь дней.