Маргинал

А ляжки, ляжки-то! Ох ты ж, батюшки-светы, святая богородица, да что же это с вами, сердешные мои ляжищи, а? Неужто за запой исхудали, миленькие мои? Надо же как… А я ведь так горжусь вашими формами, а также количеством волос на квадратный метр кожи… Проклятье. Ну-ка, а если поёрзать? Да нет, не похудели. Фух. Аж в пот бросило. В липкий. Да и с чего бы вам, родимым, худеть, ежели в водке так много, до бесстыдного много калорий. Дьявольски много.

Допетрились бы изготовители водок выпускать их в разнообразных сортах, где один сорт, допустим, с белком, другой сорт, значится, с кальцием, третий с клетчаткой и витамином С, а четвёртый вообще с комплексом активных минералов, так люди одной водкой бы питались. И добавки бы просили со слезою на глазах и дрожащими лапёнками. Выступает с трибуны политик, в одной руке полный стакан, в другой – полная бутылка. И кричит политик, жестикулируя: «За Россию, господа!». И прям из горла бульк-бульк. И толпа, вздымая вверх руки с полными стаканами и пустые бутылки в воздух бросая, тоже: «Ура! За Расею, за её! Всё праль гришь! Ставлю на красное, господа!». А там, надо сказать, таакие господааа… в метро по спине пройдут и не поморщатся.

Нет, ну до чего всё-таки отвратно мужское тело. Женское ещё ничего так, вполне можно стерпеть, а вот мужское – отстой полнейший. Точно взяли урода из кунсткамеры, увеличили его десятка в два раза и местами волос налепили наугад. Не, не у всех, конечно. Но я за всех и не говорю. Не люблю. И за себя говорить не позволяю.

С каким же неестественным для меня трудолюбием удалось одеться. Именно удалось. Можно сказать, звёзды сошлись особым образом. Впору медаль давать за такое героическое одевание. А ведь самое жуткое ещё впереди… Так, и кто этот стервец, что на тапке да на моём изорвал ремешок кожаный?.. Эх, дотянуться бы до него, до тапка-то… Несомненно, орудовали зубами… Экий укус зверский. А ведь в квартире окромя меня никого не водится. Даже жутко стало. В груди похолодело. Птичка что ль какая залетала? Ты гляди, как одичала. Почти как я. Тапки уж рвёт. Может, витаминов каких в организме не хватает? Или тоже в запой ушла? К врачу бы слетала. В диспансер.

Ладно, у меня запасные есть. Главное, чтоб до меня зубастая птичка не добралась. У меня-то в организме витаминов, примерно, как в резиновом тапке. Так, два шага по направлению к двери… Ох, какая же на редкость твёрдая стена попалась на моём извилистом пути и какое же нежное у меня мужское плечо. Такое ощущение, что вся мякоть плеч с годами, обернувшись жирком, сползла в живот, которому тоже вечно что-то не нравится, вечно он дуется, бурчит, мой император, мой мерзавец. Неблагодарный! Кормишь его, поишь…

Великолепная по своей густоте вездесущая липкость пола – это ещё ладно, это ещё ничего. Подошвы отдираются со звуком разлепляемых липучек, но ведь отдираются же (Могло быть и хуже! Хуже всегда может быть!). Но скажите мне, что за отчаянный дикарь господствовал в зале?! – мысленно вопросил я сам себя риторически и с немым изумлением оглядел большую комнату, превращённую в страшенный свинарник.

Вот работа, вот это труд! Подкошенный стол с выбитой основой зверски сложили домиком, будто приготовили для разжигания ритуального кострища с принесением незыблемых человеческих жертв, желательно, юных и невинных, во славу чего-то там. (Во славу чего найдётся всегда, лишь бы жертвы были, а жертвы будут, не волнуйтесь!) А я бы не удивился этому, ей-богу, не удивился! Пол усеян водочными бутылками целыми и водочной бутылкою разбитой, а также разбитой керамической кружкой белого цвета и дочиста обглоданными скелетами рыб с бошками, глядящими черноглазо и задумчиво; лежащей на боку 1,5-литровой банкой с красными помидорами и заляпанной кровью продырявленной крышкой; бесчисленными жёлто-синими фантиками от конфет; мокрыми комками бумажных полотенец и чьими-то втоптанными кишками, превращёнными в бурое размазанное пятно. Стоит ещё настоятельно упомянуть клавиатуру с вырванными клавишами и мышку с оторванным проводом. Ну и так, по мелочи: тарелка с сырой печенью, несколько вилок с окровавленными зубцами, ломти подового хлеба в разорванном пакете, крышки и крышечки там всякие, куски гаденькие, кусочки мерзопакостные, финтифлюшки непонятные. И почему-то катушка ниток с иголкой. Скажу вам по секрету и своему скромному опыту, что после литра водки, выпитой натощак, сырая печёнка делается особливо вкусной.