Мао Цзэдун

Вот так, выступая в прениях, Мао вроде бы мимоходом представил, по существу, всю основную программу своей дальнейшей революционной борьбы. Ведь все, что он сказал в этих двух небольших выступлениях, сводилось к следующему: нам надо создавать армию из бандитских, бедняцко-пауперских и люмпенских элементов, которые можно привлечь на нашу сторону только путем конфискации земли как дичжу, так и крестьянства. (Ведь под категорию «зажиточного крестьянина» мог попасть в глазах люмпена любой трудящийся земледелец.) Всего лишь через три года он выразит эти мысли в весьма лаконичной формуле: «Взять у тех, у кого много, и дать тем, у кого мало; взять у тех, у кого земля жирная, и дать тем, у кого земля скудная!» Следовать этому принципу он будет всю свою жизнь (с определенными вариациями, конечно).

Экстремизм Мао был настолько циничен, что вызвал возражения даже со стороны не отличавшегося мягкосердечием Ломинадзе. «Нам надо нейтрализовать городскую мелкую буржуазию, — заявил он, — если же мы начнем конфисковывать всю землю, то городская мелкая буржуазия будет колебаться и выступит против нас… Что же касается вопроса о тайных обществах, поднятого Дуном [Мао Цзэдуном], то мы… не будем использовать [такие общества]»¹⁰⁵.

Критика Ломинадзе, правда, носила дружеский характер: ну, перегнул «товарищ Дун» палку немного, но ведь он же свой, проверенный, левый! Не то что «оппортунист» Чэнь Дусю! Так же к выступлениям Мао отнеслись и другие. А Цай Хэсэнь, задыхаясь от приступа астмы, даже бросился защищать друга детства. Он предложил ввести его в состав Политбюро как человека, который «не был согласен с политикой ЦК в крестьянском вопросе» и являлся «представителем течения, требовавшего немедленного осуществления аграрной революции». В результате имя Мао было добавлено в список членов и кандидатов в члены Временного политбюро, предварительно составленный Ломинадзе. По итогам голосования Мао был избран кандидатом в члены этого органа, который должен был возглавлять партию вплоть до созыва очередного VI съезда. Последний планировалось провести через полгода. Кроме Мао во Временное политбюро вошли еще пятнадцать человек: девять членов и шесть кандидатов, в том числе хорошо знакомые нам Цюй Цюбо, Ли Вэйхань, Пэн Бай, Дэн Чжунся, Чжоу Эньлай, Чжан Тайлэй, Чжан Готао и Ли Лисань. Интересно, что Цай Хэсэнь избран не был¹⁰⁶.

Цюй Цюбо мог быть доволен. Руководство удалось реорганизовать легко: Чэня окончательно устранили и никакой открытой оппозиции представителю ИККИ не проявилось. Большинство коммунистов привыкли подчиняться Москве. Правда, многие все же не могли преодолеть, казалось бы, врожденного пиетета перед Чэнь Дусю, так что критику основателя партии со стороны Ломинадзе принимали чисто формально. Но по большому счету — какая разница? Сам Цюй поздними вечерами втайне от Ломинадзе посещал «Старика», советуясь с ним, как лучше сделать то или другое¹⁰⁷.

Вскоре после совещания Цюй встретился с Мао для того, чтобы обсудить дальнейшие планы. Он хотел, чтобы тот вместе с ним переехал в Шанхай и работал в ЦК. Дело в том, что по решению ИККИ именно рабочий Шанхай вновь должен был стать штаб-квартирой партии: в Москве по-прежнему исходили из классической марксистской концепции о «всемирно-исторической роли» рабочего класса. Мао, однако, вновь попросил отправить его в Хунань. «Не хочу я уезжать в большой город и жить там в высоком отеле, — сказал он с улыбкой, — лучше уж поеду в деревню, залезу на гору и подружусь с лесными братьями»¹⁰⁸. По словам Чжан Готао, Мао тем самым «продемонстрировал свой боевой дух». Ведь работа в Хунани была сопряжена с «громадным риском», и большинство руководящих деятелей ЦК не горели желанием ехать в эту провинцию¹⁰⁹. 9 августа, на первом заседании Временного политбюро, вопрос о назначении Мао был, наконец, решен. Цюй посылал его в Хунань специальным представителем ЦК для организации «восстания осеннего урожая». Основное выступление планировалось на юге Хунани, в связи с чем вновь был организован особый комитет южной Хунани, и Мао опять возглавил его. Наряду с ним в Чаншу выезжал вновь назначенный Цюем секретарь хунаньской партийной организации, кандидат в члены Временного политбюро Пэн Гунда, энергичный и решительный молодой человек. Он снискал известность тем, что сразу же после кровавого переворота Сюй Кэсяна 21 мая предлагал Чэнь Дусю план наступления на столицу Хунани силами 300 тысяч вооруженных крестьян.