Манул

— Много ли ты мог прочитать в момент нашего знакомства? — спросил встречно Ирриил, улыбнувшись. Никому из своих слуг не позволял бог таких вольностей, а вот Астаруса терпел. Знал, что не правильно возвышать лишь одного слугу, но ничего не мог поделать с собой, спуская с рук его грубость и недалекость. Недалеких он любил — таких и наставлять легче, такими и управлять легко. Впрочем, в своей личной свите он предпочитал держать воинов поумнее, делая исключение лишь для Астаруса.

— Ну… Кое-чего точно мог! — гордо ответил вояка. Читать по слогам он умел еще в прошлой жизни. А уж теперь он читал и того лучше — бегло и даже про себя! Впрочем, не всегда читающий мог стать думающим… Этого Астарус и в бессмертии так не понял.

— Дурак ты, — совсем по-простому ответил Ирриил. — Дураком помер, и дураком возродился. Этот смертный не чета тебе, ясно? Он — тот, кто «сотрясет небеса», неужели не понял?

На миг Астарус призадумался, поскреб ногтем в ухе и тут же прошептал тихо и пораженно:

— Неужели, это он победил Лича, при жизни завладев духовным мечом?

— Именно, именно друг мой, — покачал головой Ирриил. — И хотя линии вероятностей еще не сложились, я точно могу предугадать, что он будет нам полезен. Мне нужен верный слуга в мире живых, Астарус. Тот, кто, не задумываясь, умрет и воскреснет за меня, понимаешь?

— Скользкий ты тип, Ир! — восхищенно прошептал Астарус. — Хитрый, как настоящий демон и умный, как ни один из богов. Вот потому-то я и пошел за тобой! Ха! Мы еще повоюем с этими дикарями! Восток точно будет наш!

— Рад, что ты так возбужден. А теперь будь добр, присмотри за мальчишкой. Помни, пока что он мне нужен живым и здоровым, ясно?

— Куда уж яснее! — хохотнул вояка, расправив свои широкие, сотканные из света крылья. — Кстати, а что с тем охотником делать? У него началась гангрена. Стоит ли спасать?

— На твое усмотрение. Не трать свои силы попусту. Помни: незаменимых людей нет, — улыбнулся Ирриил.

— Как вам будет угодно! — Астарус откланялся и вылетел прочь.

Ирриил же вновь опустился на свой трон, положив согнутый локоть под голову шепча:

— Не подведи меня, мальчишка. Мне страсть как не хочется ошибиться в тебе…

=== Глава 40 Манул наведывается в храм ===

Настроение у мадам Бонт в тот день было, мягко говоря, препоганое. Еще хуже оно стало, когда на порог к директрисе единственного во всем Белграде пансиона благородных девиц ввалилась пестрая свита какой-то провинциалочки.

Девчушка, проявив чудеса наглости, смогла не только доехать до столицы, но еще и избежать недремлющую стражу попав прямо пред светлы очи высокого начальства в лице мадам Бонт.

Возникшая в дверях, эта дородная деваха моментально не понравилась мадам. И лишь одного взгляда хватило опытной директрисе, чтобы понять, кого к ней занесло в этот неудачный день. Держалась деваха вызывающе, смотрела без должного почтения, стараясь якобы незаметно почесать голень носком каблука. Юбка, конечно, у провинциалочки была длинной и пышной, но не заметить, как в этот момент девка опасно кренилась на бок не смог бы и слепой.

Апогеем невоспитанности стал смачный чих, который у девахи получился на диво звонким и прочувственным.

После этого мадам Бонт только укрепилась во мнении, что имеет дело с дикой селючкой. Искреннюю неприязнь не смог перекрыть даже мешочек золота, выставленный бдительным слугой. К слову, слуга в этой компании был единственным, кто хотя бы старался вести себя должным образом. И если бы не его варварское происхождение, мадам Бонт бы даже признала в нем человека.

Отдельного упоминания стоил и брат поступающей. Таких кадров пансион благородных девиц не видел с самого дня основания — уж в этом мадам Бонт была уверенна. Невысокий, сутулый он напомнил впечатлительной мадам бешеного пса. Он постоянно к чему-то принюхивался, присматривался как-то подозрительно воровато, хмуря густые, соболиные брови. Одним словом — неприятный тип!

Единственным, кто действительно понравился мадам стал громадный кот поступающей. Громадный красавец манул сидел спокойно, кое-когда приоткрывая блестящие, янтарные глаза. Вот его-то мадам Бонт бы точно взяла на учебу.

— К сожалению, вы нам не подходите, — тоном, не терпящим возражений, отчеканила директриса, поднимаясь из-за стола.

Сидящая напротив нее деваха тоже поднялась, но уходить не спешила. Ее щеки залились румянцем, а руки уперлись в стол. Мадам Бонт даже не стала зацикливать на этом жесте свое внимание.

— Это еще почему? — спросила девушка.

— Ну, как же, милочка, — Бонт подошла к девушке, положив свою руку ей на плечо. — К нам поступают девушки с семи лет и ведут обучение до семнадцати. Вам уже семнадцать. Боюсь, вам уже поздно учиться.

— Учиться никогда не поздно!

Да, без боя эта базарная девка сдаваться не желала. А в плане словесных баталий мадам Бонт ей явно проигрывала.

— Не поздно, — охотно согласилась директриса, внутренне закипая от гнева. — Однако же, думаю, вы и сами понимаете, что в выпускном классе вам делать нечего…