Я в свою очередь не давил на нее, а если что и пытался узнать, то лишь анализируя косвенные признаки и смысл той, или иной истории. Беседовать с ней было довольно интересно, и со временем я пришел к выводу, что она сама еще та любительница носить маски. Единственный, кто ее бесил и прорывался через их толстых слой, была никто иная, как Ангелина. При всей своей миловидности и трезвых взглядах, графиня была ярым сторонником разделения людей на сословия, а ее считала проституткой и выскочкой, которая всеми правдами и неправдами, пытается пробиться в высший свет и выскочить замуж.
Косвенно это било и по мне, поскольку я был на целый ранг ниже Макаровой. Это не стояло каким-то непреодолимым препятствием в ее глазах, ибо такие отношения ее бы никак не опорочили. Но статус есть статус. В ее понимании, средний граф был тождественно равен бедному герцогу, или ну уж о-о-очень богатому барону. И к концу нашей прогулки, я прекрасно понимал, что мне серьезно не хватает баллов.
— Темнеет… — задумчиво произнесла она.
Мы стояли на небольшом мостике из белого камня и смотрели на небо. Точнее в его отражение на поверхности медленно текущей воды.
— И правда, темнеет. — ответил я, придав голосу грустный оттенок.
— Вы так печально это произнесли. Почему?
— Редко встретишь человека, сочетающего в себе прекрасное как снаружи, так и внутри.
— Вы мне льстите, барон. — засмущалась она. — Хотя, признаться, из ваших уст это прозвучало очень искренне. Вам говорили, что у вас чудесный голос?
— Потому что это и есть чистая правда. — я повернулся к ней и задержал на ней взгляд намного дольше, чем того требовал этикет первого свидания.
— Тогда что вас останавливает? — с вызовом произнесла она.
Отчего останавливает? Вот что-то я сомневаюсь, что она готова мне сейчас же отдаться под первыми зажигающимися звездами прямо на этом мостике.
— Чего вы хотите? — прямо произнес я. — Каким должен быть мужчина, способный вас восхитить?
— Вы такой прямой! — слегка расстроенно произнесла она. — Любите рубить с плеча?
Блин! Промазал… Но делать нечего. Надо сохранять мину при неудачной игре.
— Простите, но так меня воспитали. В Тинзе мужчину ценят прежде всего за те поступки, которые он может совершить во имя дамы своего сердца. У нас нет ограничений, подобным вашим. Никто не смотрит на количество золота в карманах, или сословный ранг. Важно только то, на что человек готов, ради достижения мечты!
— Значит так? — ее глаза гневно блеснули в темноте. — Тогда вот вам задачка, барон! Подарите мне звезду, раз для вас важнее всего безумные поступки! Слабо?
— Звезду…? — растерялся я не сколько от ее слов, сколько от неожиданного напора.
— Звезду! Сделайте это, и я вам преподнесу на блюдечке самое ценное, что у меня есть! — выпалила она, но тут же сделала поправку. — После свадьбы, разумеется.
Вот черт! Кажется у меня губы непроизвольно задрожали. Так все запороть…
— А вы знаете, что Солнце — это тоже звезда? — попытался я исправить ситуацию. — Что вы будете делать с гигантским огненным шаром, способным сжечь все живое в этом мире?
— Мне не нужно ее доставать. — парировала графиня. — Пусть она остается на небе. Но каждый в этом королевстве должен знать, что одна из этих звездочек принадлежит мне. И вообще, что-то вы задержались у меня барон уже достаточно поздно. Идемте.
Она быстрым шагом двинулась вперед, и на этот раз не пыталась идти со мной рядом. О том, чтобы меня взять еще раз под руку и разговора быть не могло.
Хреново все это заканчивается…
Точно! Провал провалом, а про убивцев забывать не стоит. Надо тактично намекнуть.
— Извините, графиня. — я ускорился за ней. — Вы мне не подскажете, где живут Воронины? Следующий визит я хотел бы нанести им.
— Воронины? — перспросила она, и даже слегка сбавила шаг. — Мой дворецкий вам объяснит. Это за городом.
Вот, блин, не прокатило…