maNika

– Какого черта? – президент попытался отыскать взглядом Биби Феллера, но тот укрылся за чьей-то широкой спиной.

Изумленные журналисты транслировали пылкую речь Дика Бартона на всю планету.

– Они не считают нас людьми! Видят в нас машины, которые будут им служить! Хотят сделать нас своей собственностью!

– Заткните его!

– Томази – фашист!

Дик повернулся к сенатору и жестом обвинителя направил на него и президента указательный палец. Но повернулся слишком резко и дал сотрудникам секретной службы формальный повод для открытия огня: прозвучал выстрел, пуля пробила Бартону голову и взорвалась там, где он еще оставался человеком – в мозгу. Заставив первого стопроцентного пингера и героя планеты с грохотом рухнуть на пол.

Несколько мгновений в Овальном кабинете царила тишина, после чего секретарь пролепетал:

– Это было в прямом эфире?

И услышал самый кошмарный в жизни ответ:

– Да, – подтвердил один из журналистов. – Было.

– Какой ужас…

Ужас, шок, оцепенение… ярость. Убийство в прямом эфире произвело эффект разорвавшейся бомбы. Те, кто уже дрался с полицией, набросились на стражей порядка с удвоенной яростью. Те, кто колебался, присоединились к ним. У тех, кто сидел перед телевизором, сжались кулаки. А полицейские растерялись, поскольку подавляющее большинство из них, как и подавляющее большинство нормальных людей, считало Дика героем.

И вот он мертв.

Убит на глазах миллиардов людей, и с полицейскими произошло самое плохое, что может случиться со стражами порядка: они засомневались. Но прежде чем их слабость позволила миллионам людей почувствовать свою силу, прозвучал громкий голос:

– Остановитесь!

И все послушно замерли.

Нет, не все – только пингеры. И не послушно, а потому что так было велено.

///

– Мы и так зашли чересчур далеко.

Орк тяжело вздохнул.

Он, как обычно, вышел в сеть из плохо освещенной студии, но никто, как обычно, не усомнился в том, что говорит Орк: кто еще, кроме него, смог бы вклиниться в трансляцию из Белого дома?

– Многие из вас сейчас пребывают в растерянности, поскольку не способны пошевелиться. Вы можете слышать и слышите меня, вы можете говорить, но я прошу вас не кричать: крик помешает понять меня. Вы скоро снова сможете двигаться, даю слово. – Орк выдержал паузу. – Я парализовал вас ненадолго. И я парализовал только тех пингеров, которые находятся в Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии и Вашингтоне. Но это не значит, что я не могу парализовать всех, ведь, где бы вы ни были, maNika всегда определяется в сети, делая вас уязвимыми. – Еще одна пауза. – Нет, я не хакер.

И вновь замолчал, поскольку режиссер трансляции точно знал, что после этих слов люди обязательно начнут говорить, точнее кричать.

Сенатор Томази требовал прервать трансляцию, президент слушал Челленджера, а его секретарь дал знак охране никого не выпускать из Овального кабинета.

– Теперь, когда я привлек ваше внимание, я хочу поговорить о беспорядках, которые творятся на Восточном побережье, о «законе Томази», ради которого убили множество людей, и о том, почему вы сейчас не можете двигаться. Все эти вещи связаны. А вся эта история началась с того, что сенатору захотелось больше власти…

– Нет! – заорал Джанлука, с ненавистью глядя на экран внесенного кем-то коммуникатора. На темную фигуру, лицо которой всегда оставалось в тени.