Мания

— Может, он ходил по небу, — предположил какой-то умник из задних рядов толпы. Подговорили ли его, или он просто вдохновился услышанным в ходе расследования рассказом о ловле луны, я не знаю, но эта реплика повернула ход наших мыслей.

В толпе зафыркали отчасти насмешливо, отчасти боязливо, ибо мой народ полагал, что колдун действительно способен ходить по небу. Я разозлился и сказал:

— Почему бы и нет? Он ходил по воде.

Одно казалось мне ничуть не удивительнее другого. Мавр рассказывал нам о мальчике с волшебным ковром, летающим по воздуху, так что можно сказать, что мальчик ходил по небу. А сам мавр ходил по воде. Это случилось в верховьях Acequia Nueva. Нас там была целая группа, и мавр заставил нас держаться поодаль, сказав, что его магия не подействует, если мы будем стоять слишком близко. Мы с изумлением смотрели, как он шел осторожно, раскинув руки, по воде, бегущей по acequia. Мы были достаточно близко и видели, что он не стоит на стене, да и льда не было. Он шел по воде! И, произнося то простое предложение, я, к несчастью, указал рукой на мавра и не оставил никаких сомнений относительно того, кто ходил по воде.

Сначала я не осознал воцарившегося ужаса. Я считал ту ходьбу по воде отличным фокусом и решил, что ловко ответил на презрительные смешки неверующих в чудеса. Однако затем я увидел лицо Инквизитора, увидел на нем удовлетворение от достижения неведомой мне цели, услышал шепоток, пробежавший по площади, и вроде бы различил слова «богохульство» и «колдун».

Единственная другая известная мне история о подобном чуде — рассказ об Иисусе, который ходил по воде, чтобы успокоить своих перепуганных учеников. Иисус ходил по воде. Мавры по воде не ходили. А если ходили, это было убедительным доказательством какого-то темного и зловещего замысла.

Инквизитор отпустил меня. Я взглянул на односельчан. Все они повернулись к мавру. На их лицах не было ни капли жалости. Лишь жажда мести. Однако мавр был совершенно спокоен. Он просто улыбнулся мне, как в тот момент, когда я вышел в центр площади, и пожал плечами, словно говоря: таков уж этот мир и бесполезно ему сопротивляться.

Шип-шип.

♦

Невозможно заблудиться на прямой дороге. Если бы я не принял участия в том роковом судилище, моя жизнь не омрачилась бы воспоминанием о предательстве и я не пришел бы к моему нынешнему состоянию. Однако прямые дороги попадаются редко. А те, кто ступают на них, обычно обнаруживают, что выбрали путь по пустыне и никуда не ведущий. Все, созданное природой и благотворное, не может быть совершенно прямым, и каждая дорога к Богу по-своему извилиста. Тогда я этого не знал и хотел все выпрямить, восстановить ясный, прямой путь, не обремененный скрытыми мотивами, смутным чувством вины и мрачным смыслом. Итак, когда расследование закончилось и толпа рассеялась, я бросился вслед за Инквизитором, широко шагавшим к своему временному жилищу, и ухватился за край его легкой летней мантии. Инквизитор резко обернулся, а секретарь, увидев такую дерзость, замахнулся на меня. Я даже не попытался уклониться, но Инквизитор остановил занесенную руку своего подчиненного.

— Это неправильно, — сказал я. — Мавр никогда ничего такого не делал. Все не так, как вы говорите.

И опять секретарь попытался избавить хозяина от моих назойливых приставаний, и опять Инквизитор остановил его и долго-долго смотрел на меня, и опять мне привиделась та едва заметная веселость и показалось, что он слегка прикусил нижнюю губу. Несомненно, ситуация была весьма комичной. Маленький крестьянский оборвыш с горящими от возмущения глазами осмелился поправлять защитника истинной веры. Другой на месте Инквизитора разгневался бы, а он отпустил своего секретаря и спросил меня, что я считаю неправильным.

Не могу вспомнить точные слова своего ответа, только помню, что был он длинным, невразумительным и слезливым. Однако в итоге я повторил все, что говорил о мавре прежде. Что он хороший человек, показывавший фокусы не ради обмана, а ради учения и забавы, что он приукрашал жизнь, что хождение по воде было не насмешкой над Иисусом, не колдовством, а шуткой; он просто хотел нас развеселить…

Несмотря на мою несвязную речь, что-то в моем лепете — моя искренность или сила моего возмущения, — должно быть, тронуло Инквизитора, ибо он не прерывал меня и заговорил лишь тогда, когда я выговорился.

— Где точно вы находились, когда мавр ходил по воде?

Я не понял хода его мыслей, но, надеясь, что это как-то поможет мавру, я описал то место за Обрывом Пастуха на пути к верховью Acequia Nueva и предложил провести его туда, если он желает. Но если я думал, что место действия поможет оправданию, то я ошибался.

— Не нужно, — сказал Инквизитор. — Если возникнет необходимость, я сам смогу найти это место. Кажется, я видел его прежде. Твое описание совпадает с тем, что говорили остальные.

Не сразу до меня дошел скрытый смысл этого утверждения, но когда дошел, мое смятение усилилось.

— Вы знали!

Сначала Инквизитор не понял меня, но когда я повторил обвинение, он все понял, и в его взгляде засветилось уважение.