Читаем Манифик полностью

Она была рада тому, что телефон загудел эсэмэской, и с удовольствием сунула руку в карман, чтобы прочитать сообщение. Сообщение было от матери, странно, что она вышла на связь так скоро после вчерашнего звонка. Виталина все что угодно могла себе представить, только не материнскую навязчивость. Обычно до следующего контакта после предыдущего проходило недели три. Следователь оставила бы месседж в непрочитанных да и забыла до следующего вынужденного созвона, но первые слова, отображенные на экране: «Витусь, хочу пригласить тебя на свадьбу» – и троеточие после них вызвали мурашки на спине у следователя.

Дрозд подумала, что ее мать впала в маразм, хотя еще было рановато. Из психологии она помнила, что маразм – это последняя стадия деменции. Из всех тяжелых недугов, которые были известны Дрозд, у маман была самовлюбленность, и то бедствием она виделась только с точки зрения тех, кто родителя окружал. Виталина считала, что матушка может совершить такой необдуманный шаг, как замужество, только под пыткой, в глубоком наркотическом опьянении или… А никакого «или» больше не было. Потому Дрозд провела пальцем по сообщению, чтобы прочитать его полностью.

Дальше значилось, что ее маман понимает недоумение дочери, но в связи со сложившимися обстоятельствами и нахлынувшей на нее любовью со стороны бывшего мужа самой Виталины не имеет права отказать себе в последнем счастье во всей череде ее жизненных преуспеваний и хочет посвятить свои последние сорок, а может, даже пятьдесят лет заботе о Виталике, самом благодарном и самом благородном из всех ее протеже.

Дрозд еще в пору жизни с мужем подумывала о том, что ему нравятся женщины постарше. Она как-то раз нашла его планшет с незакрытым порно, где он рассматривал картинки на сайте тех, кому за пятьдесят. Она не то чтобы не придала значения найденному, просто подумала, что супругу захотелось разнообразия, ведь рыбки, птички, кошки, обезьянки – все ходят налево, а у человека есть интернет. Он может сходить просто так на страничку с голым телом и расслабиться, а дальше будет все хорошо. Но дальше хорошо не стало, Дрозд увидела такую страницу второй раз, и третий, и четвертый. Потом даже заинтересовалась прицельно и проштудировала статьи в интернете. Вывод был один, но широкий и витиеватый, начиная от того, что мужчина не получал в детстве материнского тепла в необходимом количестве для растущего чада, и заканчивая тем, что он латентный гомосексуал, который в страхе признать себя таковым предпочитает старость и тлен настоящему нереализованному либидо.

Психология могла говорить обо всем, что угодно, но следователю в силу последнего высшего образования показалось, что дело тут не в вавке в голове, а в трешке на Патриках, которой мать владела благодаря Виталининым деду и бабке.

С такими выводами Дрозд, ни секунды не сомневаясь, набрала телефон матери.

– Виталиночка, как хорошо, что ты позвонила, – ответила ей мать. – Я знала, что ты позвонишь. Ты за меня рада? Ведь ты приедешь на церемонию? – манерно щебетала она.

– Мама, ты что, совсем убитая?! – то ли в ужасе, то ли в омерзении спросила Дрозд. – Он младше тебя почти на восемь лет, ты понимаешь?

– Дочур, восемь лет – это в твоем возрасте большое время, а в нашем… я понимаю, что он был старше тебя на тринадцать и ты воспринимала его как отца, но это заблуждение. – Голос матери звучал дрожаще, то ли от неуверенности, то ли, наоборот, от ощущения победы. – Пойми, жизнь такая непредсказуемая, и я не виновата, что он выбрал меня своей женщиной. Ты не сердись, я понимаю твои чувства.

Да что бы она понимала, думала Дрозд. Она считала, что ее, или уже не ее, Виталик, к которому следователь испытывала только презрение и больше ни одного мало-мальски похожего на что-либо еще чувства, есть не больше чем временное увлечение ее матери, которых было много за ее, Виталинину, жизнь, но дело так далеко никогда не заходило. Мать никогда не выходила замуж, из чего могли вытечь большие последствия. Сама мать научила Виталину, что семья – это прежде всего финансовый институт, а все остальное, в виде любви и счастья, всего лишь удачное стечение обстоятельств.

Дрозд хотела вырваться из такого понимания действительности. Вырвалась. Осталась одна. А теперь осталась еще и без квартиры матери. Нет, она подозревала, что так может произойти. Где-то в глубине души на это даже надеялась, чтобы ощутить себя жертвой обстоятельств и тогда, наполненной теми силами, которыми не наполнены многие, собраться и рвануть вверх. Теперь, с годами жизни и работы в органах, она заставляла себя понять, что вверх рвануть мы всегда успеем, а то, что уже есть, забывать, а тем более отдавать кому-то за просто так не нужно.

Виталина была уверена, что квартира матери достанется ей. Все правила «дочерней любви», «почитания родителя своего» она соблюдала, но только постольку поскольку. Она мать никуда не торопила, сама занималась собственной жизнью – и тут ее бывший муж с претензиями на наследство. Да, матери немногим за пятьдесят. Но он-то намного моложе.

Перейти на страницу:

Похожие книги