Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ)

Я смотрела на него неверящими глазами. Он хоть настоящий? Может, хорошо я впечаталась в этот фонарный столб, и теперь это всё мерещится мне? И разговор этот тоже мерещится. Слуховые галлюцинации… А Паша воодушевленно продолжал:

— Я всё, что от меня зависело, думал, сделал — контрактные роды Ленке, врача детского тоже платного — чтоб вообще никогда и ни за чем в госполиклинику не соваться. Психолога ей, Лене, чтоб послеродовой депрессии не было, курсы по уходу за дитём, все прибамбасы, модули, грелки, качалки, коконы — названия даже помню до сих пор. Ей самой, счастливой маме, — йогу, спа, фитнес, массажи. Няньку хотел, но бабушки взъелись — чтоб никого с дитём не было кроме самых близких. Но я после того, как два месяца ни черта не спал — послал всех подальше, и бабушек и прочих советчиц, и взял нам няньку, — он внезапно рассмеялся. — Изменилось разве только то, что уже не я один, а мы с ней вдвоём ночами не спали.

Двусмысленность этой фразы я не сразу поняла. А что жена, куда смотрела? И вообще, что с ней сейчас, с этой Леной? Паша про неё почти любовно вспоминает.

Психолога ей, фитнес, спа — и смотрит так, как будто намекает мне, мол — ну ты в курсе, что там вам после родов надо…

Пётр после рождения Лёшки ещё держался. Как-то помогал. Потом всё чаще стал к стенке отворачиваться, бросал мне через плечо — я на работе устал, укладывай сама! Так и говорил, слово в слово. Может, и уставал. Это же я дома сидела, отдыхала с младенцем на руках.

С рождением Сашки ещё хуже всё стало. Пётр работы менял, везде его не устраивало. А как дети в голосину начинали ночью плакать: одна маленькая начнёт, второй за компанию подхватит — так Пётр прямо в ночь уходил из дома. Говорил — таксовать. Только тех денег от его халтуры я почти не видела.

Значит, бывают мужчины, которые с детьми помогают. Вот сидит живой пример. Успешный, красивый, ухоженный — и ничего, сидел ночами со своим ребенком. Ещё и всех на уши поставил, чтобы ему в этом помогали.

Не хочу даже думать про его Лену. Психологов ей, значит, оплатил, массажи, фитнесы. Чтоб фигуру восстанавливала? Что там после одного ребенка восстанавливать, если ещё молодая родила… Не понимают некоторые женщины, как им повезло…

Какие у меня мысли нехорошие в голове крутятся… Как будто этот замечательный мужчина, который сейчас сидит в машине, про сынишку своего рассказывает — это приз. И он этой Ленке неизвестной, а не мне достался! Повезло ей в жизни, а мне нет? Так это везение и счастье — встретить такого мужика? Или отхватить…

Так у меня все шансы были — мы одноклассники. Сколько лет тихонько вздыхала, а надо бы действовать. Чтобы разбил он мне сердце ещё в школе…

Чем та Лена лучше меня? Одного она с ним поля ягода? Тоже, может, успешная, красивая, хорошо образованная? А может — из какой-нибудь непростой семьи.

Так вроде у Пашки семья обычная. Отца его не знаю, не видела, а маму помню… Она, конечно, дама строгая. Кажется, преподавателем работала в педагогическом вузе. Вышколила Павла, манеры у него безупречные. Когда ему надо…

Или Лена та знает себе цену. Предложи мне муж спа-салоны и психологов, я бы отказалась, чтобы деньги лишний раз не тратить… Даже мышление у меня забитое, как у клуши. А попроси я у того же Петра себе денег на массаж или на фитнес-центр? Вот бы он посмеялся. Сказал бы — вон тебе турники во дворе! Или — зачем тебе это надо? Или — ты у меня и так красивая? Такого никогда не говорил. “Себя в порядок приведи” — как-то бросил в сердцах, после того, как знакомый его к нам в квартиру заглянул, а я с двумя маленькими детьми сидела. До красавицы в ту пору мне было далеко.

Сейчас домой зайду, сделаю себе чего-нибудь вкусного. Какой-нибудь простой десерт. Да того что-то тошно, что надо заесть сладким.

Чего-нибудь простенького, вроде остались у меня в холодильнике фрукты, ягоды. Можно блинчиков быстренько испечь…

— Ты о чем загрустила, Морозова? Ты хоть со мной ещё? — Пашка потряс меня за плечо. С ним, конечно, заслушалась его голосом, задумалась, заблудилась в своих мыслях. Видно, что загрустила? Так ведь выйду сейчас из его машины и всё. Поговорили хорошо, как старые знакомые. Как друзья близкие или как случайные попутчики в поезде. Или как одноклассники, которые через семнадцать лет встретились. И вот я ему по верхам свою жизнь рассказала, а он мне.

Мы давно приехали, уже в моем дворе. Но сидим в салоне его машины, разговариваем. Тихо играет музыка в радио. Или что Паша там поставил. Радио вроде, я слышала иногда ведущего, удачно попали мы с Пашей с разговором своим на их музыкальную паузу.

— Засиделась. Пора домой! — я потянулась к ручке дверцы. — Рада была тебя видеть, Паша, поверь, не вру.

— И после того, как до меня скатались, тоже рада?

— Да, — я кивнула. — Всё равно рада.

И, наверное, опять я на него как-то неправильно посмотрела. Где мне скрыть свой восхищенный взгляд? Уже всё равно домой привёз меня. Лишь бы только фальшивых слов не говорить, что рядом живём, ещё встретимся. Теперь уж наверно Павел Птолемеев из чувства неловкости будет обходить нашу кондитерскую стороной.