Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ)

Никак не могу прийти в себя. Сижу, начала прислушиваться, о чём Лена по телефону разговаривает. Не специально — говорила она громко, посмеиваясь. Но и почему-то волновалась. Теребила ярко-синий кулон на груди, поглаживала длинными наманикюренными пальцами свою красивую шею.

— Нет, дорогая, нет! Ну не можем мы, ну правда! Ну лапусь… Да-да… — Лена прошлась взад-вперёд. — Всё так! Паша очень занят. Да! Да не любит он такие встречи! — она поднялась на носочки, разглядывая себя в зеркале, начала раскачиваться с пятки на носок. Кроссовки она уже скинула и ходила в одних бледно-розовых носочках по холодному полу раздевалки.

— Не знаешь Пашу?! Ну вот! А ты хочешь, чтобы он пошёл… Не, лапусь, в другой раз! Ещё соберёмся вчетвером. Ну не знаю… Давай с тобой вдвоём посидим, зачем нам мужей брать? Им придётся друг с другом общаться, а они этого не любят… — она опять потёрла ладонью шею. — Ага, лапусь! Давай, целую, пока!

Лена нервничает. А я-то знаю, что Птолемеев с начала декабря точно дома с женой не живёт. Значит, врёт Лена всё это время всем своим подружкам? Говорит, что всё нормально у неё, скрывает? Может, не в первый раз?

Жена Паши как-то странно на меня посмотрела. Я быстро опустила глаза. Лена кому-то перезвонила.

— Мама, здравствуйте! Я? Я в спортзале. Скоро выйду… Да-да! Что там Колечка? Ммм, хорошо! А он ел? А что готовили? — она выслушала, кивая, потом спросила. — Мама, а Паша не звонил? — опять выслушала. Если обращается к маме и на вы, значит, к Пашиной маме, к свекрови. А Птолемеев, вроде как, должен быть в командировке. По крайней мере, так он мне сказал.

— Да, мам, знаю. У него там важная работа. Скоро приедет. Но он так и не обещал заехать? С Колей же должен увидеться… — Лена опять взглянула на меня. Потом быстро сказала в трубку. — Мам, я перезвоню, — бросила телефон в свою сумку и подошла.

— Женщина, вы на меня так смотрите, что-то не так?

С таким напором и вызовом сказала, а я действительно как дура на неё уставилась…

— Извините меня, я… — я поднялась, поняв, что всё-таки немного ниже Лены, взгляд упал как раз на её грудь. — Очень у вас красивый кулон — ярко-синий, под цвет глаз. Сочно вместе выходит, вот я и обратила внимание.

— А… — протянула Лена, потом довольно улыбнулась. — Это мне муж подарил, на годовщину свадьбы!

Она заметно расцвела при одном упоминании Паши и его подарка. Лена носит кольцо, и не одно. Обручальное на своём месте, и другие пальчики не обделённые.

— Он мне любит подарки делать, — продолжила Лена. — Говорит, что вот красивенькое для красивой девочки.

Я молча кивнула, потянулась к своей сумке.

— Ну или для сладкой, — как-то отрешенно продолжила себе под нос Лена, царапнув себя под цепочкой по шее.

Я вспомнила про мандариновый раф. Птолемеев три раза покупал мандариновый раф для сладкой девочки. Так, значит, для неё? Для жены? Или у него все сладкие?

— Хороший муж, — выдавила я, быстро одеваясь, не смотря на неё.

— Да, хороший… — протянула Лена, вернулась к своим вещам. А я сумку собрала, покидав, что сняла, не глядя, и вылетела пулей из раздевалки.

Всю дорогу до дома мысли сводили меня с ума. Мандариновый раф для сладкой девочки… А если Паша заезжал домой? А если хотел вернуться? Он же обмолвился о чём-то таком, а тут я…

До вечера не находила себе места. Семья у него, жена, ребенок. Лена надеется, что муж вернётся. А он, может, и вернётся — не раньше, так позже. А мне только больнее будет рвать. Вон и Лёшка с Сашкой нет-нет, да и спросят про дядю Пашу. Откуда он такой объявился в нашей жизни? Надо решаться.

Собралась духом, набрала. Выждала гудки, ответил.

— Привет, моя сладенькая! Чего звонишь, соскучилась?

Вот так, сразу, только трубку взял — уже заигрывает. Правильно я поняла, он ко всем женщинам так обращается. Мужчины, вроде как, не особо-то и оригинальны. Как привык, так и говорит.

— У меня к тебе разговор важный.

— Подождёт до завтра? Я ещё на день должен остаться.

— Я с твоей женой виделась.

— С кем виделась?

Опешил, по голосу понятно.

— Виделась с твоей женой, — повторила я. — Случайно встретились. Мы в один фитнес-центр ходим.

— И?

— Она ждёт, что ты вернёшься. Никому не рассказывает, что вы расстались. Ты, может, и планируешь вернуться, только мне ничего не говоришь. Я… вы вместе с ней давно, только ты гуляешь… ночами мы не видимся больше. Да и не важно это.

— Морозова…

— Нам надо расстаться, Паша. Я решила.

— Глупостей не говори.

— Это никакие не глупости! Один на один у меня с тобой разговаривать сил нет. А по телефону скажу — не приезжай ко мне больше и не звони. Расстаёмся, и точка.

— Дурой не будь.

— Хватит меня дурой называть! Дурой я была, когда с тобой связалась. Я не хочу чужую семью рушить, а у вас с Леной всё ещё может наладиться.

— Дура и есть. Не лезь в мои отношения с женой! — Птолемеев явно злился.

— Вот уж извините! — тоже разозлилась я. — Как раз стараюсь не лезть! Поэтому прощай!

— Я приеду, и поговорим, — не сдавался Птолемеев.

— Прощай, Паша. Не о чем говорить. Не приезжай, — и я бросила трубку.