Читаем Малый дом в Оллингтоне. Том 2 полностью

Разумеется, первое проявление сочувствия публики было на стороне Кросби. На него напали, и нападение сделано Имсом. В груди британцев кроется столько крепкой любви к благоустроенному порядку, что достаточно было одних этих фактов, чтобы привести еще двадцать рыцарей в помощь трем полисменам и шести носильщикам, так что если бы Джонни и желал, то не представлялось никакой возможности уйти. Впрочем, он этого и не желал. В минуты ареста его снедала только одна печаль. Ему казалось, что нападение на Кросби сделано было напрасно. Ему представился случай, и он не сумел воспользоваться им, как следовало бы. Он оставался в совершенном неведении насчет счастливого удара и того важного факта, что глаз его неприятеля уже распух и закрылся, и что еще через час он сделается черным, как его шляпа.

– Это отъяв… ленный него… дяй! – восклицал Имс, когда полисмены оттаскивали его в сторону. – Вы не знаете, что он сделал.

– Что он сделал, мы не знаем, – сказал старший констебль, – но мы знаем, что сделали вы. Послушай, Бушерс, где же тот джентльмен? Пусть и он идет с нами.

Другой полисмен, а также два или три носильщика подняли Кросби с груды газет и повели его вслед за Джонни. Кондуктор поезда, знавший Кросби и знавший также, что Кросби приехал из замка Курси, счел нужным проводить его. За ними последовало несколько любопытных, в том числе какой-то услужливый медик, предлагавший Кросби немедленно поставить пиявки. Если бы Кросби позволили действовать по своему желанию, он бы преспокойно уехал, предоставив полное право и Джонни сделать то же самое. С ним приключилась большая беда, но он ни под каким видом не мог смягчить этой беды, призвав всю карающую силу закона на человека, который напал на него. Ему было желательнее всего, чтобы об этом как можно меньше говорили. Какая ему польза из того, что Джонни Имса возьмут под арест и оштрафуют, а потом судья городского полицейского суда сделает ему строгое внушение? Это ни в коей мере не облегчит его несчастия. Если бы ему удалось отбить удар, если бы вместо полученного фонаря он сам мог поставить фонарь своему врагу, тогда в своем клубе он посмеялся бы над этим происшествием, и его низкий поступок, быть может, несколько смягчился бы успехом в битве. Но ему не выпало такого счастья. Теперь он принужден был подумать и решить, что ему делать.

– Мы посадим его под стражу вот в эту комнату, – сказал Бушерс, прикасаясь к полям своей шляпы.

Через кондуктора на платформе сделалось известным, что Кросби в некотором роде большой человек, частый гость замка Курси, и пользуется известностью в высших сферах столичного общества.

– Судьи будут в Паддингтоне в скором времени, сэр, а до того он будет содержаться под арестом.

В это время на сцену явился какой-то джентльмен, облеченный большой властью, и осведомился о причинах шума и беспорядка. Это был суровый чиновник, на плечах которого лежала, по-видимому, тяжесть всей паровозов железной дороги, чиновник, при появлении которого курильщики бросали сигары, а носильщики опускали руки, прекращая выспрашивание шестипенсовиков, – человек большой, с вздернутым подбородком, с быстрой походкой, в хорошо начищенной шляпе с эффектно заломленным краем. Это был смотритель станции, в распоряжении которого находились полисмены.

– Потрудитесь пройти в мою комнату, мистер Кросби, – сказал он. – Стобс, приведи ко мне того человека.

И прежде чем Кросби успел составить себе план относительно дальнейших действий, он, сопровождаемый кондуктором, оказался в комнате смотрителя, а вслед за ним два полисмена ввели туда же Джонни Имса.

– Что все это значит? – спросил смотритель, не снимая шляпы. Он знал, как много блеск его собственных достоинств зависел от наличия этого аксессуара на голове. Обращаясь к виновному, он не замедлил нахмуриться самым суровым образом: – Мистер Кросби, мне очень жаль, что вы подверглись такому грубому обращению на моей станции.

– Вы не знаете, что он сделал, – сказал Джонни. – Это отъявленный мерзавец. Он…

Джонни остановился. Он думал было сказать смотрителю, что этот отъявленный мерзавец разбил сердце молоденькой девушки, но раздумал: ему не хотелось упоминать имя Лили Дейл в таком месте и при таких обстоятельствах.

– Вы знаете, мистер Кросби, что это за человек? – спросил смотритель.

– О да, – отвечал Кросби, глаз которого начинал уже синеть. – Это клерк в управлении сбора податей, его зовут Имс. Но позвольте вас просить оставить это дело.

Смотритель, однако же, немедленно записал в свою памятную книжку «управление сбора податей – Имс».

– Нет, мы не можем допускать таких беспорядков на нашей станции. Я доведу это до сведения руководства. Вы совершили, мистер Имс, самый постыдный поступок, самый постыдный.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное