Мальчишка с бастиона

Он передал ружьё Максиму, говоря при этом, что сегодня его очередь вызвать француза. Максим торжественно подтянул ружьё к себе и, не целясь, выстрелил в сторону французского редута. Стоявшие рядом матросы повскакивали на банкет, чтобы увидеть церемонию «расшаркивания хранцуза». Но прошла секунда, другая, третья, а француз не появлялся. Все разочарованно сошли с вала. «Чёрт их дери, - проворчал Артемий, - не повезло тебе, братец». Матрос просительно повернулся к унтер-офицеру. Старый седой вояка насмешливо спросил:

- Что, хранцуз не пожелал играть? - И после паузы добавил: - Ладно, ещё раз дозволяю испробовать.

Обрадованный Артемий повернулся к ружью - теперь была его очередь, а зрители снова подтянулись к валу.

Раздался выстрел. Матрос напряжённо вглядывался, с какой стороны покажется тёмно-синяя шапочка. Но снова никто не выскочил.

Выждав с минуту, унтер-офицер скомандовал:

- Все по местам!

Повадки противника были уже хорошо изучены. Если французам сейчас не до «вызова», значит, готовится заваруха.

Максим утащил ружьё в блиндаж, подошёл к ящику, где лежала «стаканная картечь».

Ею стреляли по пехоте. Сделал он это вовремя. Через несколько минут батарея французов открыла огонь. Наши орудия отмалчивались. В застывших позах стояли у пушек матросы - все ожидали атаки. Но сигнала с наблюдательного пункта не поступало.

Далеко, где-то у шестого бастиона, послышалась орудийная канонада, потом она поползла всё ближе, ближе и наконец слилась с грохотом батарей, обстреливавших Камчатский люнет.

Послышалась команда:

- По четырёхглазой, ядрами товсь!

«Четырёхглазой» называли английскую батарею на правом фланге. Максим подумал: «Видать, решили перед атакой помять слегка. Вся линия заурчала…»

Раздались выстрелы. Максимка передал новое ядро и, пригибаясь, побежал к блиндажу за банником для Артемия взамен только что треснувшего. Он сделал шагов двадцать, как вдруг, споткнувшись о какой-то разбитый ящик, грохнулся наземь. В то же мгновение чьё-то тяжёлое тело подмяло мальчика под себя. Максимка с трудом выкарабкался из-под грубой серой шинели и повернул пехотинца на спину. Тот был мёртв.

Семён, с запёкшимися кровоподтёками на щеке, ругаясь во всю мощь своих богатырских лёгких, расшвыривал в стороны засыпавшие амбразуру камни. Вскрикнул и схватился за плечо Артемий. Его тут же перевязали лоскутом рубахи, и он продолжал работать, вторя сочным проклятиям своего бомбардира.

Соседнее орудие после небольшой паузы продолжало огонь по английской «четырёхглазой».

Горобец с солдатами устанавливал орудие у амбразуры. Подбежал унтер-офицер.

Бомбардир доложил ему:

- Готово, Иван Семёнович!

Унтер на радостях хлопнул Семёна по плечу и поспешил к командиру люнета лейтенанту Тимирязеву.

Тот стоял у бруствера, наблюдал артиллерийскую дуэль. Это был ещё молодой высокий мужчина с аскетическим лицом, в котором едва уловимо читалась нервозность интеллигента. Лейтенант был уже два раза ранен за эту кампанию, но снова возвращался в строй. Сейчас он напряжённо следил за позициями противника, чтобы не упустить момента атаки. Но впереди русских траншей всё ещё не видно было ни красных английских мундиров, ни тёмно-синих французских. Молчали и наши стрелки в ложементах перед люнетом.

Бомбардировка затягивалась.

«По-видимому, нужно ждать штурма, - думал Тимирязев, - если мне не изменяет чутьё, такая бомбардировка - предвестник объединённой и опаснейшей атаки…»

Заговорило орудие Семёна Горобца. Оно включилось в поредевшие залпы камчатской батареи, обстреливающей англичан. Максим, подавая ядра и картузы с порохом, успевал выглядывать в амбразуру. «Не лезут, - думал он, - затевают, видать, что-то!»

Мальчишка калил прут, успевал в промежутках между выстрелами готовить паклю и ловко подхватывать прибойник, отброшенный Артемием. Было душно, в лёгкие проникала гарь от горевших корзин. Приговорки Семёна перемешивались с кашлем.

Максим побежал добыть воды - их баклагу пробило осколком.

Становилось жарко. Многие уже посбрасывали бушлаты. Солнце подкатывало к полудню. …Прошло ещё несколько часов. Бомбардировка не прекращалась. На люнете выбыло из строя два орудия. Не успевали уносить раненых. Много было перебито солдат в траншеях. Их не уводили оттуда, опасаясь штурма. Дымовая завеса мешала наводить орудия, закрывала от обозрения пространство перед Камчаткой. Постепенно весь огонь союзники перенесли на люнет. Канонада звучала настойчиво и зловеще.

Иссякали пороховые запасы - их ожидали с минуты на минуту.

Шёл день двадцать пятого мая тысяча восемьсот пятьдесят пятого года.

А назавтра французы и англичане начали решительную атаку Камчатского люнета, Селенгинского и Волынского редутов, прикрывавших путь к Малахову кургану.

Было шесть часов дня. С сигнального поста донесли о передвижении больших сил вражеской пехоты. Притихшая было бомбардировка усилилась вновь. Орудия Камчатки, экономя снаряды, почти не отвечали.

Минут за десять до начала штурма Максимка Рыбальченко, случайно обернувшись, увидел, как в сопровождении Тимирязева на люнет входил Павел Степанович Нахимов.