Мальчики + девочки =

Этот случай был наособицу. Женщина была безбоязненно искренна с самого первого шага, в то время как кругом хитрили. Она была глубока, в то время как с другими буквально не зачерпнуть и пригоршни, тотчас песок на зубах. Она была бесстрашна в своей незаурядности, в то время как везде царила посредственность. Когда он час назад поднимался к ней по лестнице, вдруг возникшее пустое небо было в облаках такой формы, будто перед ним вершины гор, отчего на мгновенье привиделось, что он не в Москве, а в горах, в Швейцарии. Он потерялся во времени и пространстве, как умел теряться именно в горах, или в процессе медитации, при выходе в трансцедентное, как его научили японцы. Он поднимался к ней по лестнице, и то, куда он поднимался, влекло его иначе, чем обыкновенно. Он понял это и принял отчетливо и радостно. Он хотел быть ей нужен и оттого разложил подробные записи с замечаниями по ее защитительным речам. Но чем дальше он говорил, тем острее ощущал, что совершает что-то бесполезное, что лишено красоты и смысла. От этого стал бледен. Она, подняв уроненный им карандаш, дотронулась до его руки, рука была как лед. Она чувствовала, что и сама безобразно устала от никчемности события.

Послушайте, простите меня, я виновата, что заставила вас проделать этот мартышкин труд, это все лишнее, я признательна вам за то, что вы успели сказать, и за то, что не успели, тоже, но сегодня неудачный день, я могла бы подумать, что вы вампир или я вампир, если б мы оба в равной степени не были так истощены, это какая-то общая ошибка, давайте расстанемся, Бог с вами.

До этого он на нее не смотрел, но в ту секунду вонзился своим нездешним и давящим взором, ужасно переменившись в лице, и она внезапно увидела, как страшно он, с его лысой головой и большими оттопыренными ушами, похож на пришельца, такого, каких все увереннее стали рисовать и показывать в кино. Холодок пробежал у нее по спине, она справилась, наваждение пропало.

Вы сказали, Бог с вами, медленно протянул он, а почем вы знаете, что Бог, а не дьявол? – Не знаю, я никогда недумаю о дьяволе, и потому он меня не смущает, я думаю только о Боге, ответила она.

Надо сходить к батюшке на исповедь, давно не был, надо исповедаться, пробормотал он.

Через два часа она позвонила ему и повторила слово в слово свое извинение. Спасибо , сказал он, спасибо, я не ждал вас так скоро, я думал, пройдет дня два или три прежде, чем мы сможем поговорить, спасибо, что вы сделали это сразу, действительно, произошла какая-то ошибка.

Они поменялись местами. Как ни смешно, встретившись с этим странным человеком, она снова почувствовала себя ученицей, как раньше. Он вел, она была ведомой. Он брал на себя ее заботы, он бросался ей помочь там, где она давно привыкла рассчитывать на себя, это было ново, это было старо, он был как инопланетянин, свалившийся из чужого мира в их мир, с его установившимися, бездарными, алогичными, неправильными правилами. Может быть, он не знал этих неправильных правил? Может, у него были правильные, по которым выходило иначе? Он мучил этим ее, знающую, что так не бывает, он напомнил ей молодость, когда она тоже была уверена, что так бывает, так должно быть, за что жестоко плачено.

Она позвонила ему, потому что поняла, что ему если не тяжело, то, по крайней мере, неприятно, и невеликодушно оставить все так, как есть.

* * *