Малакай и я

СТОЙ! Закричал мой разум, и я подумала, что кричу это ей, но осознала, что уже бегу и ныряю под лед. Вода словно ножами пронзила меня со всех сторон, а затем все погрузилось в темноту. Я схватила чью-то руку и подняла ребенка к поверхности, Мерфи подхватила и вытащила его, а я нырнула за остальными. Я выталкивала их из воды одного за другим, и каждый раз сама уходила все глубже.

МАЛАКАЙ

К тому моменту, как мы вернулись на пляж, все побежали в сторону озера, и я не понимал, почему, пока не увидел верхушку ее кудрявой темной головы, нырнувшей под лед.

— ЭСТЕР!

Крик сорвался с губ словно пламя, сердце вспыхнуло, и я бросил все из рук и побежал не в сторону пляжа, а ко льду. Я знал, они кричали и просили меня остановиться, но я не мог. Меня тянуло только к этой дыре, величиною с кратер у самого края воды.

— Я не вижу ее! — прокричал кто-то, глотая воздух. — Не...

Я, не раздумывая, прыгнул за ней в воду. Вода... просто гибель. Если вообразить, что одна вещь воплощает другую, то вода — это смерть; холодная, карающая, поглотившая весь свет. Я едва мог видеть ускользающий солнечный свет, а легкие мои горели тем сильнее, чем дольше я был под водой, но мне было все равно. Я заплыл еще дальше, поворачивая головой то влево, то вправо. В тот момент я молился, чтобы, неважно, какая связавшая нас сила — любовь, магия, Господь — помогла мне найти ее. Когда я заметил идущие снизу пузырьки воздуха, я нырнул глубже, и увидел, как она кричит. Я схватил ее, и она посмотрела на меня в ужасе, хватаясь за горло, а затем затихла.

ЭСТЕР!

Я не мог кричать. Все, что я мог, — достать и схватить ее, пока плыл назад к пролому во льду. Я уже мало что видел и все же поднимал ее первой, пока, наконец, мы оба не проломили поверхность, и я не вдохнул воздуха, чтобы криком прохрипеть ее имя.

— Эстер! ЭСТЕР!

Я не видел никого другого, даже когда они помогли нам вылезти и положили ее на снег. Они кричали, пытались укрыть меня, пытались разделить нас. Я сложил руки и ударил ей по груди сильнее, чем, наверное, должен был, затем нагнулся и вдохнул в нее едва наполнивший мои легкие воздух.

— Ну, давай! — кричал я ей, прежде чем снова сделать дыхание в рот. — ЭСТЕР, НУ ДАВАЙ!

Казалось, до этого момента, когда она стала откашливать воду, прошли миллионы лет.

— Вот так. Давай, детка! — Я наклонил ее голову набок, чтобы вытекла вода, но ее стало трясти в моих руках. — Эстер?

Ее карие глаза вдруг открылись, и в них я увидел страх.

— Нет, нет, ты в порядке.

— Я... Я... прости, — выдыхала она, стуча зубами.

Я поднял глаза, ища что-нибудь, чем согреть ее, и заметил, как несколько человек были заняты тем, что отогревали одеялами мальчишек. Вокруг нас были десятки людей, которые спешили помочь, но я не чувствовал ничего, кроме страха.

— Я, — пыталась говорит она, — я не...знаю... Я... Я... просто... прыгнула... Я так...

— Детка, все хорошо. Ш-ш-ш... все хорошо, ты в порядке, — сказал я, покачивая ее. Я слышал, как звонили в скорую помощь, я попытался встать, но ноги онемели.

— Про... Прости...

— ЭСТЕР! ЭСТЕР! — Я тряс ее, но она поникла в моих руках. Я не нащупывал пульс. — Нет, нет, нет, нет. Эстер? ЭСТЕР! ЕЙ НУЖНА ПОМОЩЬ! ПОЖАЛУЙСТА, НА ПОМОЩЬ!

Только не так. Я не мог потерять ее вот так. Нет.

Почему это всегда случается?

Почему... мы же просто... почему?

Господи, почему?

ГЛАВА 24. СЕКРЕТ ЖИЗНИ

МАЛАКАЙ

Я снова почувствовал наползающий на меня уже знакомый мрак, и взгляд опять затуманился, когда вдруг кто-то встряхнул меня.

— Отпустите ее! СЭР! ВАМ НУЖНО ЕЕ ОТПУСТИТЬ!

Я моргнул, не понимая, кто это говорит, пока два парамедика не забрали ее из моих рук на носилки. Дэвид оттащил меня, когда они разрезали ее одежду, готовили дефибриллятор, и затем я смотрел, как они дали разряд.

— А-ах.. — Я сгорбился и схватил себя за грудь, словно электричество прошло через меня вместо нее. Но я был рад этому. Это было лучше темноты, лучше небытия. — Еще раз... — прошептал я так тихо, что не был уверен, слышали ли они мою мольбу, но они дали еще разряд.

И когда они сделали это, произнесли:

— Есть пульс!

Ко мне вернулось дыхание.

Пульс означал, что она жива. И я мог жить.

Остаемся живы, да, любовь моя?

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Казалось, что все ускорилось. Время шло, что-то происходило, но я не мог смотреть по сторонам.

Раз — и мы в машине скорой помощи, где нам вливают теплый раствор внутривенно. Два — мы в больнице. Я не помню всех этих передвижений, мои глаза всегда смотрели только на нее.

Я был жив, но внутри оцепенел. Все вокруг ходили, разговаривали, жили, но я просто сидел и ждал.

Прежде чем осознал это, мы оказались в палате. Она лежала на кровати, а я сидел рядом с ней.

— Мистер Лорд? Мистер Лорд? — Женщина щелкнула пальцами у меня перед лицом, но я не пошевелился и не заговорил. — Мистер Лорд, хотите помочь ей?

На этих словах я посмотрел на темнокожую белокурую женщину в очках с толстой оправой. Я попытался заговорить, но заметил, что горлу больно.

— К-как? — спросил я ее.

Она показала мне сменную одежду.

— Переоденьтесь, поешьте, и я...