Малая свиноферма. Как правильно и надежно уложить кафель...("Сделай сам" №3∙2000)

Кильбургер писал о поташе: «Его много вывозят и много также потребляют дома на мыловаренных заводах».

На поташ были сильно вырублены леса Белгородской засечной черты, что, созданная при Михаиле Романове, закрыла Русь от набегов кочевников. Срубались и бортовые (борть — улей) деревья, что привело к резкому вздорожанию меда. Местным крестьянам не хватало леса даже на дрова. И пришлось в 1659 г. издать указ «о неотводе на будные станы лесов никому, ни по каким указам и о писании о том государю». Этим указом было заложено начало государственной монополии на это столь важное производство. Ведь до этого времени лучший поташ изготовлялся у боярина Морозова, а казенный много уступал морозовскому по качеству.

Поташное производство того времени не могло обойтись без будников, поливачей, бочкарей, кузнецов, колесников, воштарей. У всего этого работного люда были определенные обязанности: будники готовили лес и клепку, жгли золу. Поливачи поливали костры щелоком, выпаривали у гартов (печей). Бочкари изготовляли бочки для золы.

Зимой будники рубили лес и заготовляли дрова для получения золы, а также и «клепочные дрова», имевшие определенный размер. Воштари (возчики) доставляли их к будным станам. Потом лес жгли в специально выкопанных ямах, а с наступлением тепла «зажигали огни» и готовили поташ.

Промысловикам было известно, что сосна дает около 1,5 % золы, береза — 1 %, а дуб — 3,3 %. Великолепные русские дубравы первые полегли под топорами будников…

Новое ужесточение было введено по указу Петра 1 в 1721 г. Тогда поташ производился только на Починковских, что на Нижегородчине казенных майданах, и предписывалось «кроме, того нигде никому отнюдь поташа не делать и никому не продавать под страхом ссылки на вечную каторжную работу». Петр строил парусный флот, а как отбелишь паруса без поташа? Вот и не желал царь, чтоб это дело попало в руки расхитителей и плутов.

Только в 1773 г., через полвека после грозного указа, когда подросли леса, прекратилась государственная монополия на поташ. Производство его и продажа были разрешены населению.

Но экономные русские хозяйки, жалеючи деньги на покупку поташа, получали его кустарными способами, благо печи топились дровами. Испекла каравай, выгребла золу и — в дело: на постирушку да на мытье. И выщелачивали золу сами, и мыла наваривали тазами — про запас.

В Москве в 1804 г. было выпущено руководство «Самый лучший способ приготовлять белый поташ и что нужно знать при испытывании доброты его». Русский поташ и в начале XIX в. по своему качеству держал первое место в мире, несмотря на то, что еще в 1785 г. французский химик Николас Лебман смог получить соду из поваренной соли, и у мыловаров появилась возможность обходиться без зоЛы и поташа. В это же время русские мыловары по-своему усовершенствовали производство мыла — стали применять для варки канифоль.

В XVIII в. в Москве появились уже мыловарные заводы — в Новинской и Пресненской частях. Их появление обуславливалось ростом суконных фабрик, в мыле нуждались ситценабивные и красильные производства. На крупнейшей российской ярмарке — Нижегородской, именно они были основными покупателями мыла.

В 1853 г. в Московской губернии имелось уже 8 мыловаренных заводов. Крупные производства мыла стали попадать в руки иностранцев. В Москве — это мылот варенный завод немца Ширмера, французов Брокара, Дюфтуа (фирма «А Ралле и К°»), Сиу, Лемерсье.

Из русских же промышленников-москвичей удалось удержаться «на плаву» лишь братьям Жуковым.

В 60-х годах XIX в. в Москве была фабрика «коллежского асессора и временно купца 2-й гильдии» К. П. Гика, на которую поступил работать мастером Г.А.Брокар. В 1864 г. он открыл свое дело. Первоначально на его предприятии работал мыловар да рабочий, а все оборудование состояло из каменной ступки, 2–3 кастрюль и плиты. Варка мыла проходила дважды в день, за один прием варилось около 30 фунтов мыла. В среднем в день получалось 5-10 дюжин кусков мыла, и сами же промышленники разносили его по лавкам для продажи.

Полюбилось москвичам прозрачное мыло с большим содержанием глицерина. Изготовлялось оно в форме шара, диаметром с вершок и стоило пятачок. Называлось оно «Шаром» и многие наивные покупатели полагали, что название это самое что ни на есть заграничное. На этом мыле и сделал Брокар свой первый капиталец. А к 1863 г. «парфюмерное заведение» уже имеет локомобиль в 4 лошадиные силы, 3 пропускные машины, 2 железных котла для варки мыла, 3 чугунных котла для щелока, и работают на этом оборудовании уже 30 рабочих. Теперь спросом пользуются спермацетное (на китовом спермацете) и греческое (на ореховом масле) мыла. Их брусочки обертывались в фантики, на которые были нанесены изысканные узоры для вышивки и потому снискали особую любовь среди рукодельных хозяек.

Московская Политехническая выставка 1872 г. показала нечестность многих мыловаров: мыло фальсифицировалось глиной, крахмалом и даже жидким стеклом, очевидно из-за более дешевого холодного способа изготовления, что привело к вредной щелочности продукции, замаскированной глицерином.