Maktub. Ядовитый любовник

— Ты дала слова, что сделаешь так, как я хочу, — напоминаю я обманчиво-мягким голосом.

— Я не думала, что ты устроишь мне БДСМ сессию, — повышая голос, возмущается мисс Доусон. — Вот значит о какой кисточке шла речь? Думаешь, я дура наивная? Черта с два, я знаю, зачем тебе нужно мое согласие и еще знаю, что ты не сможешь меня принудить, если я скажу нет. Доверие — главное условие.

— Что за бред ты несешь, Рика? — ледяным тоном спрашиваю я, ощутив, как желваки дернулись под застывшими скулами. — Я не знаю, в какие игры и с кем ты играла раньше, но я, бл*дь, художник, а не садист. Поэтому соблюдай уговор…

— Объясни мне! — обрывает меня невоспитанная девчонка.

— Нет. Никаких споров. Надень то, что я тебе дал.

— Ошейник не буду.

— Начни с него. Или я это сделаю.

Окинув меня с ног до головы свирепым взглядом, непокорная Эрика Доусон начинает… конечно, с трусиков. Без них было лучше, но мне нравится, как позвякивая, рассыпаются по ее бедрам ожерелья из цепочек. С ошейником приходится все-таки помочь. Нет, с застёжкой она справилась, а вот распределить замысловато соединяющиеся цепи вокруг грудей и живота приходится вдвоём. Та еще пытка. Причём для обоих. Рика вздрагивает и вздыхает от каждого прикосновения прохладной стали или моих пальцев к твердым соскам и чувствительной коже. Закончив, я отхожу на пару шагов, оценивая результат. Эрика выглядит настолько возмущенной и разгневанной, что я с трудом сдерживаю улыбку. Рассмеяться сейчас — не лучший способ успокоить девушку.

— Как себя чувствуешь? — хрипло спрашиваю я, ее взгляд выразительно опускается на оттопыренные спереди штаны, и вероятно, хочет задать точно такой же вопрос.

— Я чувствую себя дурой, — выплывает она с раздражением.

— Напрасно. Тебе очень идет и подходит к твоим туфлям лучше, чем платье.

— И чем это кожаные трусы и ошейник лучше ожерелья с бриллиантом, которое было на Роуз?

— Все банально, Рика. У меня нет «Сердца океана». К тому же, говорят, он был проклят. Ты хотела бы носить бриллиант, по вине которого погибли тысячи человек? — мрачно произношу я, приближаясь. Она шумно вдыхает. Задерживает дыхание, ресницы распахиваются, подрагивая на изогнутых кончиках, в широких зрачках проскакивает нечитаемое выражение. Страх? Боится меня? Эрика, не мигая смотрит мне в глаза и пятится назад, пока не упирается в кушетку.

— Не камни убивают людей, а д... другие люди, — заикаясь, отвечает она, и вздрагивает всем телом, когда я смыкаю пальцы на ее талии, поднимая над полом.

— Что ты делаешь, мать твою? — ее голос снова набирает силу.

— Создаю идеальную позу, — невозмутимо сообщаю я. — Согни ноги. Смелее, — требую я, пытаясь не пялиться на ее грудь, манящую меня розовыми вершинками в обрамлении серебреных звеньев. Опускаю девушку коленями на кушетку, немного расставляя их. — Соедини ступни и сбрось туфли, — на этот раз она справляется без препирательств. Удовлетворённо кивнув, я захватываю ее запястья, и вытягиваю руки вверх.

— Ничего более идиотского придумать не мог, Престон? — шипит она, поняв, что я собираюсь сделать. Двинув крепление под потолком, я опускаю металлический прут со свисающими по центру кожаными наручами. — Связать и поставить на колени? Ты и правда больной. Как я вообще могла во все это вляпаться?

Игнорирую плюющуюся ядом и извивающуюся всем телом кобру, я фиксирую ее над головой и не туго затягиваю ремнями.

— Это просто смешно, Джейдан, — нервно смеется Рика, подтверждая сказанную фразу. — Ильдар убьет тебя за такой портрет, и на этих же ремнях повесит твой яйца. Ради этого момента я даже попытаюсь взять в руки кисточку и создать первый в жизни портрет.

— Посвященный моим яйцам? — обойдя ее стороной, я проделываю с лодыжками девушки то же самое что и с запястьями, но просто закрепляя их кожаными ремнями, без верхней фиксации. К сложным позициям Эрика не готова. У нее спортивное тело, и уверен, с равновесием проблем не будет, но я не хочу рисковать. — Мне льстит, что ты находишь их достойными увековечивания на холсте твоей первой картины.

— Оторванными они будут смотреться еще лучше, — зловеще улыбается Эрика. Неисправимая мечтательница. Как ни печально, но разговоры об оторванных яйцах приводят совершенно к обратному эффекту.

— Отличнее всего они будут смотреться у тебя во рту, Рика. И так и будет, если ты не заткнёшься, — уверенно обещаю я, глядя на ее круглую упругую задницу. С шумным вздохом отрываю взгляд, отступая назад, и оставляя девушку в зафиксированной позе, возвращаюсь к холсту.

Берусь за карандаш, переводя дыхания и пытаясь сосредоточиться на холсте. Подняв взгляд на Рику спустя пару минут борьбы со своими инстинктами и потребностями, замечаю на ее лице нескрываемое потрясение.

— И это все? Ты просто будешь рисовать?

Я морщусь, услышав не самое правильное слово, которое она так любит упоминать при разговоре о моем роде деятельности.