Махно. II том

В следующее мгновенье очередной снаряд взорвался справа, сбив с ног обоих офицеров. Карабаня отшвырнуло к левому борту, едва не сбросив с палубы. Шубникова ударило по касательной о кормовую надстройку. Он упал в ногах у Карабаня. Яков поднялся, поправил на себе мундир. Размял ушибленную ногу и подошёл к товарищу. Подполковник Шубников лежал с открытыми глазами, из левого виска текла кровь.

Но корабли неминуемо удалялись от берега и вскоре стали недосягаемыми для снарядов.

– Ладно! Всё! Заканчиваем, – сказал Фрунзе. – Побережём снаряды для учебных целей. Война закончилась. Каковы трофеи?

– Трофеев много. Но пленных больше, чем нужно, – ответил Будённый.

– Много это сколько? Посчитать можно?

– Я уже приказал произвести инвентаризацию. Идём в штаб. Должен прийти главный военный врач Крымской группировки и доложить.

Когда члены Военного совета подошли к зданию, отведённому под штаб, у крыльца его их ожидал серым столбом высокий, пожилой, худощавый военный в офицерской шинели без погон. Он вытянулся и козырнул.

– Разрешите доложить?

– Главврач Врангеля? – спросил Фрунзе.

– Главный военный лекарь и начальник санитарного управления Крымской армии полковник Урлов-Агнятов эвакуировался. А я всего лишь начальник военного госпиталя Севастополя военврач Безуглов, – доложил военный и протянул тетрадь. – Мне поручили подготовить перепись оставшегося контингента. Здесь полный перечень воинских подразделений и их дислокация.

– И какова же общая численность?

– Без одной роты двадцать тысяч.

Фрунзе еле слышно присвистнул и помрачнел.

– Значит, так. Давайте поступим следующим образом. Сейчас вы найдёте нашего специалиста по тылу. Передайте ему моё распоряжение о зачислении вас вместе со своим персоналом в распоряжение тыла нашей армии.

– Слушаюсь. Разрешите идти?

– Да. И ещё секундочку… Скажите, наш ультиматум с требованием сдачи и с гарантией сохранения жизни был доведён до личного состава?

– Нет. Оповещения не было. Но слух такой прошёл, что генерал Врангель отверг ультиматум, будучи уверенным, что прорыв обороны невозможен.

– Ясно. Ступайте.

Фрунзе, а следом за ним все члены Военного совета Южного фронта, поднялись на крыльцо и скрылись за высокими дверями. Они вошли в вестибюль. Их встретил штабист и указал на широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Сам побежал впереди. На втором этаже открыл дверь, ведущую в просторный кабинет.

Фрунзе: Крым наш. Но в плен взято двадцать тысяч солдат и офицеров. Что с ними делать?

Сталин: Двадцать тысяч, это не три и даже не десять. Офицеров мы, конечно, постреляем. А рядовых мобилизуем.

Каменев: Я думаю, решение этого вопроса уже есть в реввоенсовете. Надо звонить в Москву.

Фрунзе: Оттягивать не будем.

Михаил Васильевич придвинул к себе аппарат, покрутил рукоятку и поднял трубку.

– Соедините с Москвой. Реввоенсовет. Лев Давидович? Фрунзе.

Троцкий: Поздравляю, Михаил Васильевич, с победой и третьей годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. Какие потери?

Фрунзе: Потери минимальные. Но трофеи уж больно небывалые.

Троцкий: Это как?

Фрунзе: В плен взято двадцать тысяч.

Троцкий: Да уж.

Фрунзе: Как поступим с ними? Есть предложение офицеров пострелять, а солдат мобилизовать.

Троцкий: А, зачем они нам нужны? Война закончена. Своих демобилизуем, а чужих будем брать на службу? Нелогично.

Фрунзе: А, как насчёт трудармии?

Троцкий: Чтобы они нам жгли зерно и взрывали стройки?

Фрунзе: Но везде и всюду использовался труд пленных.

Троцкий: Не путай, Михаил Васильевич, военнопленных с разгромленными недобитками и врагами революции. Им предъявляли ультиматум?

Фрунзе: Что же делать с ними?

Троцкий: Кормить нельзя в расход.

Лев Давидович опустил трубку. У Фрунзе порозовели щёки. Он осторожно и медленно возвратил свою трубку на аппарат. Молча упёрся лбом в ладонь.

Каменев: И что?

Фрунзе: Двадцать тысяч.

Сталин: Ну, что, Миха? Чего ты задумался?

Фрунзе: Двадцать тысяч!

Ворошилов: Так что он сказал?

Фрунзе: Он сказал: кормить нельзя в расход. А где поставить запятую не уточнил.

Каменев: Ну, поскольку кормить их нечем, стало быть, всех в расход.

Фрунзе: А что двадцать тысяч расстрелять легче?

Будённый: Это же целая войсковая операция. На них потребуется сто тысяч патронов! А где стрелять? Нужен огромный ров.

Ворошилов: Давайте возложим эту почётную миссию на Семёна Михайловича.

Будённый: Ну, спасибо, Клим, удружил. У меня Конная армия, а не карательный отряд.

Каменев: Давайте образуем несколько военных училищ: кавалерийское, пехотное, артиллерийское, пулемётное, военно-инженерное. Отберём туда молодых добровольцев. Вот и поручим им провести эту акцию. Если захотят стать красными командирами, пусть пройдут через это горнило. И потом это же живая настоящая практика. Где мы им приготовим столько учебных мишеней? А тут стреляй, тренируйся, совершенствуйся.

Сталин: Лев Борисович – гений. Немедленно формируем несколько военных учебных заведений. Есть три бывших полковника, их и поставим начальниками. Комбрига Мартынова – начальником сводного учебного соединения. Семёнова – главным инспектором.