Маймонид

«И не проси меня показать, что все, что они (мудрецы Талмуда) говорили об астрономии, соответствует действительности. Ибо в то время математика была несовершенна. Они же говорили так, не передавая предписания пророков, но как носители знаний того времени в упомянутых областях, или же потому, что сами слышали эти мнения от знающих людей, которые жили в то время»[62].

Ниже Маймонид говорит: в тех случаях, когда можно доказать, что тот или иной факт или вычисление в самом деле являются ошибочными — например, при определении астрономического расстояния, — сделать это необходимо. Это было довольно смелое утверждение, и Маймонид был первым, кто сформулировал его. В этом вопросе он занял очень твердую позицию. По мнению Маймонида, когда слова законоучителей противоречат доказанным фактам, «к раввинистическим утверждениям следует относиться как к частному мнению, но не как к ѓалахическому закону. А значит, их можно опровергать»[63].

В смысл этих слов стоит вдуматься. Их автор спорит с мудрецами Талмуда исключительно на логических основаниях, однако не только подтверждает авторитет Талмуда, но и способствует его укреплению, исправляя очевидные ошибки. Для Маймонида написание «Путеводителя» было не столько попыткой примирить две различные точки зрения, сколько показать, что они совместимы друг с другом, более того — что каждая из них подтверждает другую. Представляется очевидным, что уже в самых ранних своих сочинениях Маймонид выражает убежденность в том, что греческая логика и философия вовсе не обязательно вступают в противоречие со Священным Писанием. Нужно только интерпретировать последнее на должном интеллектуальном уровне, который доступен тем, кто обладает достаточной подготовкой для понимания сложностей и подлинного значения Писания. Увидеть это значение сквозь призму парабол и метафорических аллегорий довольно сложно, и труд Маймонида был призван стать путеводителем для тех избранных читателей, достаточно умных и образованных, которые готовы пуститься вместе с автором на поиски подлинных истин еврейского Закона — истин, во многом подтверждаемых философскими методами.

Следует признать, однако, что проблему соотношения веры и разума пытался решить не один Маймонид, и предлагаемые им способы разрешения этого противоречия не были уникальны. Современник Маймонида Аверроэс также высказывал подобные соображения. Сходную постановку вопроса мы можем обнаружить и в трудах прочих мыслителей того периода. Авиценна пытался разрешить эту проблему в самом начале XI в., как и еврейский поэт и философ, живший в Андалузии, Ибн Габироль[64]. Столетием позже эта тема увлекла столь блистательных мыслителей, как Альберт Великий[65] и его ученик Фома Аквинский[66], причем оба христианских философа считали полезным изучать работы своих раввинистических предшественников. Едва ли было бы преувеличением сказать, что эта тема стала одной из основных философских проблем XI, XII и XIII в. В последующие столетия она также занимала видное место в философских рассуждениях. Отзвуки слов вышеупомянутых христианских, мусульманских и еврейских мыслителей можно услышать и по сей день.

Впрочем, для Маймонида использование философских методов не предполагало согласия с философами во всем. То обстоятельство, что порой он отвергал их учение, ибо оно не соответствовало его взгляду на непреложный характер богооткровенной истины, не уменьшало его убежденности в том, что и к вере, и к философии можно прибегать для того, чтобы они подкрепляли друг друга. Конечно, логику и веру никогда нельзя отождествить друг с другом, говорит Маймонид в другом месте, однако в них заложены принципы, взаимно их подкрепляющие, хотя только избранные способны воспринять их. Поскольку Маймонид считал, что «Путеводитель», ради блага тех же избранных, упрощать не следует, вот уже много столетий его труд считается орешком, который не всякому по зубам. В нем много эзотерики и комментариев, отдающих мистикой, которые со времен написания «Путеводителя» ставят перед учеными все новые и новые загадки. Безусловно, в этом труде содержится намного больше, чем кажется на первый взгляд, и в столетия, что отделяют нас от Маймонида, немало споров было посвящено вопросу, насколько больше. Много споров, особенно в последнее время, было посвящено и другой проблеме: что же именно скрыл Маймонид в трудных для понимания строках своей великой книги? Находятся и такие исследователи, которые считают Маймонида более «греком», нежели иудеем.

Таких ученых сложно упрекнуть. Маймонид был религиозным вождем Средневековья, и вместе с тем его суровое отношение к понятию философской истинности очень напоминает отношение его предшественников из среды последователей Гиппократа. В свою очередь, этот подход проявится в последующие столетия в философских трудах последователей Маймонида.