Магниты

Маша сбилась и густо покраснела, а потом вызывающе вздернула подбородок, глядя ему в глаза.

— Что не планировала? — искренне не понял Роман и, отступив на шаг, развернул Машу к себе.

— Ну, я хотела бы просто поужинать и… побыть с тобой.

— Я тоже, — чувствуя себя идиотом, произнес Роман.

Он по-прежнему не понимал, о чем речь.

— Без всего остального, — с нажимом произнесла Маша и покраснела еще сильнее.

— О господи! — наконец сообразил Роман и с облегчением рассмеялся. — Ты поэтому не хотела ко мне идти?

Маша попыталась вывернуться из его объятий, но Роман не позволил. Склонившись, он заглянул ей в глаза.

— Маша, то, что произошло в прошлый раз… было клас­сно. Здорово. Можно, я не буду описывать? Со словами я не дружу. Я очень благодарен тебе. Правда. Но это не главное, — серьезно сказал он.

— То есть ты будешь не против держаться со мной за ручки и говорить о цветочках? — с недоверием фыркнула Маша.

— В цветочках я понимаю приблизительно… ничего, но да, давай говорить о них, если хочешь.

Маша посмотрела на него немного сердито, и у Романа екнуло в груди.

— Маша, проблема в том, что все слишком быстро или… в чем-то другом? Мне важно знать, — серьезно произнес он.

Димкино имя, готовое сорваться с языка, удалось удержать в последний момент.

— Я не знаю, — вздохнула Маша. — Наверное, слишком быстро.

— В прошлый раз я сделал что-то не так? — холодея, прошептал он.

Ему-то самому казалось, что все получилось, словно в красивом романе. Он даже свечами квартиру заставил, как дурак.

— Нет-нет, — торопливо ответила Маша. — Просто все правда слишком быстро.

Роман вновь обнял Машу и зарылся носом в ее волосы. Все-таки у них проблема.

— Если вдруг ты решишь, что… устала или не хочешь больше всего этого… скажи сразу, хорошо? — хрипло произнес он.

Слова царапали горло.

— Я тебя люблю, — прошептала Маша в его плечо, так и не ответив на его просьбу.

В домофон позвонили, и Роман, поцеловав Машу в макушку, пошел впускать курьера в подъезд.

Они ужинали на подоконнике, разглядывая панораму города. Маша куталась в плед и была очень красивой и очень грустной.

— Как там Волков? — наконец набрался храбрости Роман.

Маша пожала плечами, глядя в окно.

— Говорит, что все отлично. Но врет. Я его знаю.

— Он объяснил, что стряслось?

— Мне нет. Может быть, тебе расскажет? Спроси у него, а?

— Хорошо. Мы завтра как раз к ним в гости с отцом едем.

— В гости? — насторожилась Маша.

— Да, если ничего не изменилось. Ну, помнишь, нас приглашали?

— Я помню.

Маша смотрела на него выжидающим взглядом, и Роман, вздохнув, произнес:

— Ты прости. Мне кажется, тебе не стоит туда ехать. Димка, по-моему, напрягается, видя нас вместе. Пусть хоть дома…

— А Лена напрягается еще больше, — глядя ему в глаза, произнесла Маша.

Роман на миг прислонился затылком к откосу и посмотрел вверх.

— У нее что-то случилось, а Димка не справляется. Лялька устроила скандал домработнице. Сотрясение еще это…

— Рома, ты помнишь, о чем мы говорили? Она влюблена в тебя.

— Я в этом не уверен. Я просто забочусь и…

— И это только подпитывает ее любовь, понимаешь? Оставьте девочку в покое.

— Но у нее никого нет.

— Рома, у нее и тебя нет, понимаешь? Ты есть у меня.

В Машином тоне Роману послышалась ревность, и он невольно улыбнулся.

— А ты у меня есть? — все еще улыбаясь, спросил он.

Маша кивнула, соскользнула с подоконника и, взяв его за руку, утянула на диван.

Маша, любимая до кома в горле, маленькая и, кажется, ревнующая, целовала его так, что Роман забыл и о Волкове, и о Ляльке, и о связи отца с секретаршей. Помнил только, что Маша не хочет торопиться. Об этом просто приходилось помнить каждую секунду.

В субботу отец подобрал Романа у подъезда.

— Привет. Заедем в кафе? — попросил Роман, пожимая протянутую отцом руку.

— Ты голодный? — спросил отец, и Роман невольно улыбнулся. Никто уже сто лет не спрашивал его, голоден ли он. Кажется, последний раз это было еще в Лондоне. Миссис Дженкинс, любимая дедушкина соседка, имела милую привычку без всякого повода что-либо печь и регулярно пыталась накормить этим Романа.

— Нет. Я просто обещал Ляльке кофе, — признался Роман.

— Ей нельзя, — глядя на дорогу, отрезал отец.

— Ну хотя бы чуть-чуть.

— Рома, давай мы будем слушать врачей, а не Ляльку? Она ребенок, который сам не ведает, что творит. Девчонки вообще редко что понимают в таком возрасте.

Голос отца прозвучал резко, и Роман неожиданно для самого себя завелся. Просто разом вспомнилась Яна, уютно кутавшаяся в плед на кухне отца. Точно так же, как Маша вчера куталась в плед у Романа.

— А с какого возраста они, по-твоему, что-то понимают? Яна достаточно взрослая?

Отец бросил на него быстрый взгляд.

— А Яна тут при чем?

— Да ни при чем, — произнес Роман как можно безразличнее, давя в себе раздражение.