Магл

— Четвёртый год нам нет житья от этих фрицев,

Четвёртый год солёный пот и кровь рекой.

А мне б в девчоночку хорошую влюбиться,

А мне б до Родины дотронуться рукой.

Старик продолжал петь. Я решил вместе с ним пропеть припев, и уже два голоса — один грубый бас, а второй — тоненький мальчишеский с жутким акцентом, выводили слова припева и куплета:

— Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Последний бой — он трудный самый.

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму!

Последний раз сойдёмся завтра в рукопашной,

Последний раз России сможем послужить.

А за неё и помереть совсем не страшно,

Хоть каждый всё-таки надеется дожить!

— Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Последний бой — он трудный самый.

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму!

По лицу мужчины текли слёзы. Закончив петь, он вытер глаза рукавом и спросил:

— Русский?

— Нэт, я из Англия. Меня звать Дадлэ, научите меня русский язык, пожлуста, — я специально говорил с жутким акцентом, нельзя привлекать внимания. На все вопросы по поводу русского буду отвечать, что в больнице научил пациент.

— Борис Аркадьевич Смирнов.

— Научите меня.

— Эх, давай начнём. Скучно здесь, хоть песни попоём. Ты «Катюшу» знаешь?

Я кивнул головой.

— Ну, тогда подпевай…

* * *

Так потекли дни.

Утром приезжали родители и кузен, после их отъезда я до самого обеда шёл к Борису Аркадьевичу, потом были процедуры. После них, до самой ночи, я опять был у Смирнова.

Борис Аркадьевич знал русский, английский и немецкий. Мы пели песни, он рассказывал сказки, рассказывал о своей жизни…