Магистр ее сердца

— Какой ужас, — она гладила Мариуса по щекам, по лбу, разглаживая морщинки, — они не слишком пострадали? Девочка совсем не говорит… и я думала, что маленький пушистый друг будет ей в радость…

— Только в том случае, птичка, если он не опасен. А мы этого не знаем.

Он снова хмурился, и Алька чувствовала, что еще далеко не все сказано. Что-то случилось сегодня, очень нехорошее.

— Ты еще не все мне рассказал, верно? — прошептала она.

От Мариуса так уютно пахло кофе. И еще старыми книгами. Ей хотелось обнять его, прогнать прочь все неприятности, которые только могли обрушиться на магистра Надзора… Только не закрыть его собой. У магистра надзора своя доля, своя ноша.

— Сегодня мне пришлось принять очень тяжелое решение, птичка, — пробормотал Мариус, — я не хотел… говорить тебе, но, видно, честнее будет сказать.

— Говори, — Алька с наслаждением зарылась пальцами в его густые волосы, перебирала жесткие прядки.

— Сегодня я обменял свободу Авельрона на твою безопасность, птичка.

Она даже не сразу поняла, что именно сказал Мариус. Улыбнулась расслаблено, прошептала:

— Ты в любом случае все сделал правильно, я тебе верю…

И запнулась, запоздало осознав, что произошло.

— Т-ш-ш-ш, — он только крепче прижал ее к себе, — послушай… я понимаю, что все это звучит неприятно. Но Авельрону придется еще немного посидеть в башне. К тому же, он все равно еще не здоров.

— Что? — Алька уперлась локтями ему в грудь, — повтори… как ты сказал? Свободу Авельрона на мою безопасность? Но… Мариус…

Голос упал до шепота. А в голове все громче, все более безжалостно бухал пламенеющий молот.

— Как же так? — выдохнула она, — Авельрон… он ведь…

— Он принц, — Мариус все еще удерживал ее, — сегодня я оказался перед выбором: оставить в заложниках Авельрона или тебя. Выбор, на мой взгляд, вполне очевиден.

Алька, все еще не до конца понимая, вглядывалась в его лицо. Да нет же, это просто дурная шутка. Он… не мог так поступить… не мог…

И — словно ледяной душ обрушился на нее.

Еще как мог. И ты, глупенькая, должна была понимать, что за человек, Мариус Эльдор. Он ведь хотел тебе отрубить руки.

Алька сжала виски.

— Подожди… Мариус, но… как же так случилось? Ты не мог… Авельрон, он же…

— Послушай, — его голос внезапно обрел твердость стали, — послушай и пойми. Мне нужно было дать Его Величеству венценосного заложника, чтоб отвлечь от тебя. Но не нужно бояться, Алайна. Авельрон не покинет башню Магистра. Ему никто не причинит вреда. Он будет все это время оставаться у меня, а я уж постараюсь сделать так, чтобы все уцелели.

— Авельрон сделал все, чтобы нас с тобой спасти, — просипела Алька, — а ты его… в заложники.

И, воспользовавшись минутным замешательством Мариуса, вскочила на ноги и сразу отошла в сторону — чтоб не успел схватить за руку.

— Алайна.

— Да, я не понимаю, — горло сжалось в спазме, а глаза защипало, — я не могу понять, как ты мог оставить в заложниках человека… который так нам с тобой помог. Который, в конце концов, мой родной брат. Почему, Мариус? Неужели не было иного выхода?

Мариус выпрямился в кресле, положил ладони на колени и упрямо посмотрел на нее.

— Был, Алайна. Надо было тебя отправить к Сантору. Но я не хочу, чтоб ты была где-то там. Я хочу, чтобы ты была со мной, здесь. Я хочу быть счастливым.

— Не слишком ли высокая цена на твое счастье? — слова вылетели до того, как она их осмыслила.

А когда осмыслила, было уже поздно.

Глаза Мариуса сверкнули гневом, он резко поднялся с кресла, сделал шаг по направлению к ней.

— Нет, — Алька выдернула руку из его пальцев, — нет…

Он теперь смотрел на нее с прищуром, как будто что-то вымерял, взвешивал.

— А на твое? На твое счастье, Алайна? Или ты хочешь сказать, что твое счастье не рядом со мной?

— Я…

Она теперь не знала, что сказать. Только сердце билось быстро-быстро, так и норовя выскочить из груди. Мариус развел руками. Потом устало потер переносицу.

— Послушай, Аля. Я… Возможно, я мог бы придумать что-то получше. Но посуди сама. Твою кандидатуру уже почти подсунули королю в качестве заложницы. Мне нужно было чем-то его отвлечь, чем-то значимым, понимаешь? А твой брат… Прости, но Авельрон все равно будет сидеть в башне до тех пор, пока я не выясню, что с ним. Он вроде бы выздоравливает, да, но… как-то медленно. Не пойму, в чем дело. И не пойму, какова его магия, если она есть. Понимаешь? Ты меня понимаешь, Аля? Он все равно никуда не уйдет из башни, пока…

— Пока ты не решишь, что его можно отпустить, — пробормотала она.

Потом быстро вытерла набежавшие слезы.

Да, вроде бы все выходило правильно.

Да, вроде бы Мариус закрыл ее, заслонил от взгляда его величества.

Но отчего ж так больно? Может быть, оттого, что несправедливо все это? Авельрон собой жертвовал, их спасая. Мариуса спасая… А он… вот так…

"Он был нежен со мной, — вдруг подумала Алька, — но я, выходит, совсем не знала, что он за человек. Человек, который попросту пойдет по трупам, если сочтет это правильным… Он так легко подставил под удар моего брата. Так обоснованно подставил — и только потому, что решил быть со мной".