Магистр

Как помнит читатель из осенних событий 1905 года в Москве (когда Ратленд выиграл пари у статского советника Глебова), Винсент был не чужд концепции благотворительности. Но мы не упоминали о том, что к деньгам, которые в призрение актеров вложил Франц Георгиевич, сам он добавил ровно такую же сумму. Жертвовал он на благотворительные цели и до, и после этого… и вообще – возможно, не вполне в соответствии со сложившимся образом, – крупнейшей своей задачей Ратленд считал уменьшение суммы страдания, накопленного миром. Основная же сложность его миссии заключалась в том, что, одной рукой борясь с этим страданием, другой рукой он сам же умножал его – и впрямую, убивая, как ихэтуаней, и опосредованно, как в случае с Агнес.

После того как второй сознательный переход в Ур увенчался успехом, бывший дирижер задался вопросом: если этот удивительный и непонятный мир связан с ним некой метафизической пуповиной – после происшествия со статуей связь эта стала совершенно очевидна – нельзя ли как-нибудь понять, откуда он взялся, и обратить его себе на службу?

Винсент решил, что ему может помочь сам председатель совета Торн. В конце концов, мэтр де Катедраль все чаще смотрел на ученика выжидательно. Поэтому Ратленд, обычно понимавший вопросы еще до того, как их задавали, через пару дней после обнаружения в спальне драгоценной статуи пригласил патрона из Всех Душ в гости в Хэдингтон, на высокий утес Мерсии-мэнор – к разговору, который, как он справедливо полагал, должен был стать полезен им обоим.

Старинная усадьба привлекла к себе Винсента неспроста, как неспроста привлекла его когда-то тьма Синтры и загадочное Патриаршье подворье в Крапивенском переулке. Люди (некий доисторический субстрат) жили на месте, которое позже стало Хэдингтоном, с каменного века, в веке железном устроили здесь организованное поселение, римляне обжигали здесь керамику, последовавшие за ними англосаксы хоронили своих вождей, а вождей никогда не хоронят где попало. С вот этих-то саксонских времен и шло название Хэдингтона, холма Хедены, где стоял охотничий замок королей Мерсии [135].

Подчинившее себе половину мира Соединенное Королевство, империя, над которой никогда не заходило солнце, ткалось медленно и долго, и до того, как ему собраться из Великобритании и Северной Ирландии, надо было из составных частей (Англии, Шотландии и Уэльса) получить эту самую Великобританию, а до того – сложить вместе гептархию, семь отдельных государств (Уэссекс, Суссекс, Эссекс, Кент, Восточную Англию, Нортумбрию и Мерсию), чтоб получилась Англия, известная нам всем. Мерсия располагалась в центре острова Великая Британия, и исторические особенности происхождения поместья, которым завладел Винсент Ратленд, пожалуй, объяснят нам, почему мэтр де Катедраль, высадившийся из экипажа, утвердительно кивал, медля у ворот, и окидывал окрестность задумчивым взглядом. Название было весьма уместным и территориально, и идеологически: именно здесь по Темзе пролегала граница между Мерсией и Уэссексом. «Где бы еще поселиться Ратленду, как не на границе?» – подумал Адепт и вошел в открывшиеся перед ним ворота.

Дом, простоявший заброшенным не меньше века, был велик, высок и окружен добрым куском довольно хмуро выглядящего леса. Мэтр решил обязательно посмотреть на него с другой стороны Темзы, снизу, где виден будет и мистический холм, и без успеха пытавшееся спрятаться в огромных буках строение. Удивительно, но Ратленду не бывало пусто или одиноко в больших помещениях, и единственным его «тесным жильем» была квартирка в Санкт-Петербурге, о которой мы даже и не упоминали – до такой степени она воспринималась им как что-то временное, перекладное. Остальные его жилища были обширны, и многие ночи и дни, не занятые поездками или обязанностями вне дома, заставали будущего магистра путешествующим из одной комнаты в другую, от камина в кабинете к окну в гостиной, от библиотечной полки к креслу возле другого камина. Притом что это было самое большое обиталище нашего героя за всю его предыдущую жизнь, в доме не находилось больше никого, кроме Винсента Ратленда и его экономки. Поддерживать порядок, когда хозяин находился в Мерсии, было просто: несмотря на то что Винсенту ничего не стоило поставить кофейную чашку на книгу, усеять окрестности стола разрозненными бумагами, а уличный плащ, вернувшись в дом, кинуть на первое попавшееся кресло, в целом вещи предпочитали его слушаться, и в Мерсии-мэнор царил порядок.

Винсент встретил своего гостя в дверях и провел в кабинет. Были произнесены необходимые вступительные фразы и подано строгое мужское угощение, после чего последний алхимик Э. де Катедраль и единственный созидатель Винсент Ратленд принялись анализировать события и подводить итоги.