Читаем Магистр полностью

– Нет, – отрезал Дэньярри. – Все будет иначе. Сделайте, чтоб он прекратился, – повелел он своим подданным с совершеннейшим отсутствием эмоций – как камень… которым он и являлся большую часть жизни. Гипты сдвинулись и подняли топоры.

Тогда Винсент достал Абху из кармана и для пущего эффекта поднял ее над головой, как Данко собственное сердце. Золотое сияние Матери облило его и окутало гиптов ласковым облаком. Дэньярри начал что-то бормотать, и все гипты вокруг него тоже забормотали. Звук этот был неожиданно мелодичен и ритмичен, но представить себе, что производят его глотки живых существ, было чрезвычайно сложно. «Абха! – звали гипты все громче и громче, – мать золота, поющая ему, пой с ним, пой нам, – Абха, Абха, раскрой рукава правды!»

И Абха раскрыла рукава правды, и Винсент Ратленд, лжепринц Руни, самозваный представитель справедливого народа, прославленный органист и дирижер, оксфордский аспирант и историк искусств, в свободное время сотрудничавший с тайным европейским советом посвященных, услышал то, что, должно быть, слышали те несчастные, кому доводилось причаститься его настоящей музыки. Это было огромно, изначально и непонятно: в звуках этих и пении происходило что-то болезненное для него и одновременно на очень, очень далеком уровне… правильное, как будто древние боги элементов договаривались о том, как им расположиться в земной коре, как будто тектонические плиты прилаживались друг к другу, чтоб сформировать первые континенты.

Когда мать золота допела, Дэньярри взял ее у лжепринца и спустился в пустой средний рукав реки по ступеням весьма торжественного вида. Винсент уже догадался, что последует за этим, и действительно: дружина горного царя спустилась следом за ним. Дэньярри прижал Абху к груди и, недолго поколебавшись, вступил в течение расплавленного серебра, а его воины последовали за ним нерушимым клином. Ни звука не донеслось до пришельца – только клубы дыма обозначили то место, где мучительно расплавился верховный гипт со своей гвардией.

– Зачем он спалил Абху? – пробормотал Винсент, как видим, снова не особенно впечатленный страшной картиной массового самосожжения.

Прошло совсем немного времени, и второе русло, коротко осветившись, заполнилось расплавленным золотом. Раскаленная желтая река наполнила ложе и последовала своим курсом, ничуть не мешая реке белой делать так же. Золото волновалось, как вода, образовывало на поверхности волнышки и водовороты, – оно было живым. Винсент был глубоко равнодушен к нему (испытывая уважение к солнечному металлу за многие свойства, как химические, так и культурно-исторические, он не любил его за грязь: никто не поручится, что в золотой корпус ваших любимых часов на цепочке не вплавлена зубная коронка какого-нибудь ограбленного мертвеца), но ничего подобного ему наблюдать не приходилось. Наступила кульминация: по телу черного обелиска опоясывающей спиралью пробежала тонкая молния, коротким пунктиром ударила в небосвод города… и тот озарился сиянием бесчисленных алых звезд.

Ратленд, в первый и последний раз увидевший рубиновое небо Нунлиграна, покачал головой и улыбнулся.

– Nigredo, albedo, – сказал он, – но rubedo невозможно без citrinitas [132], которое я у них украл.

Пора было идти. Вопреки ожиданиям, гипты не «высыпали на улицы» в торжественной процессии по поводу зажжения рубиновых звезд и прощания с правителем, только около некоторых домов появились одинокие фигуры. Где же найти принцессу? Винсент задумался. Очевидно, слияние белой и желтой рек имело для гиптов сакральное значение, и логично было предположить, что дом правителя находится неподалеку. Он огляделся. Поначалу ничто не привлекло его внимания, но, обшарив местность взглядом второй раз, он обратил внимание на невысокий дом, сложенный из длинных некрашеных бревен. «Дерево, – сказал он себе, – конечно же дерево: доставить его сюда должно быть куда сложнее, чем добывать камни в тысячах шахт!»

Внутренние часы подсказывали путешественнику, что времени у него совсем немного; тогда он пустился к необычному meoduhealle [133]почти бегом и, войдя внутрь, обнаружил за столом приятного вида женщину средних лет. Она сидела без движения и смотрела в окно.

– This can’t be right [134], – пробормотал он, но потом, быстро произведя в уме расчет, подхватил женщину на руки (она не сопротивлялась, похоже, находясь в полузабытьи) и вышел из длинного дома… на холме прямо перед Мерсия-мэнор.

Было свежо и сумеречно. Узкий палец Темзы здесь не мог сравниться с великолепием алхимических рек Нунлиграна, но Винсент поймал себя на том, что в красоте хладнокровного английского осеннего пейзажа была спокойная честность, которой так недоставало тому придуманному миру. Женщина смотрела на реку во все глаза, и ветер трепал ее волосы.

– Это Маритим… или Ламарра? – прошептала она. (Она говорила на совершенно чужом всему земному языке, и Винсент с испугом осознал, что перестает его понимать.) – О, неужели это Камарг?

– Это… Англия, – чуть подумав, сказал он правду. – Раз уж я начал вас лечить, надо и заканчивать.

Перейти на страницу:

Похожие книги