Магистр

Нунлигран находился не на открытом воздухе, как вначале подумал лжепринц. Весь город – а он был весьма велик – располагался внутри горы. То, что он поначалу принял за небо, было ее бесконечно далеким сводом, а то, что показалось ему звездами, – гигантскими скоплениями драгоценных камней, сквозь которые светили могучие огни. Одна лишь река оказалась настоящей: она не просто отливала серебром, но состояла из него. Жар, исходивший от реки, был страшен, но все-таки вдоль нее можно было идти. Путешественник удивился тому, что река не застывала (ибо, как он очень хорошо помнил, температура плавления серебра – около тысячи градусов по Цельсию), а также тому, что она была похожа на изначальный металл, а не раскаленно-красна. Он продолжал двигаться вперед. Абха тем временем наливалась глубоким золотым сиянием, как будто чувствовала что-то, и издавала все более громкое урчание. Но Винсент не обращал на нее внимания. Он проходил высокие набережные, вытесанные из камня, рощи, составленные из деревьев с каменными стволами и листьями, пронизанными кровеносными жилами драгоценных металлов, многочисленные дома из камня и редкие высокие терема из дерева. О, буйство красок Нунлиграна было неожиданным и ошеломляющим для подгорного царства, где должны бы царствовать пыль да тьма. Не так было здесь, где смешались души всего, что живет в камне: малахита и топаза, корунда и золота, молдавита (гипты умели обрабатывать и стекло) и алмаза, мрамора и песчаника, гранита и рубина, граната и меди, железа, агата и десятков других драгоценных камней, самоцветов и металлов. И хотя во многом город выглядел привычно – улицы, деревья, дома и фонари, – многое выглядело странно. Большинство домов стояли освещенными, но пустыми [131], то здесь, то там щерились окаймленными металлом отверстиями черные тоннели, уходящие в глубину земли.

Прошло много времени, а Винсент все шел. Наконец он прибыл к странному месту – здесь русло серебряной реки под прямым углом пересекалось другим руслом… или река весьма странным образом разделялась на три рукава. Из дна на месте пересечения острым клыком торчал черный обелиск, на котором чем-то вроде перламутра был выложен незнакомый Ратленду знак. Обтекая обелиск, густая река практически иссякала – на три полноценных потока ее было недостаточно, и выглядело это печально. Возле перекрестья рек имелась небольшая треугольная площадь, обрамленная фонарями, мерцавшими зеленым светом.

На площади кто-то был. Самозваный принц вздохнул и быстрым шагом приблизился к группе, расположившейся прямо над слиянием рек. При его приближении группа рассыпалась и окружила его. Это были, конечно, гипты, только одетые в тяжелые мрачные доспехи, и в шлеме у каждого на голове горел прозрачный желтый камень. Явление «принца Руни» они отметили неуютным поеживанием и перекладыванием оружия. Никто не поднял на него глаз и не сказал ни слова. Прямо перед пришельцем снова стоял Дэньярри, повелитель Тирда. Теперь на нем практически не осталось каменных пластин – он почти полностью состоял из плоти и был похож на страшноватого карлика с огромными запавшими глазами и отсутствующим носом. Говорил Дэньярри одышливо и тяжело.

– Ты вернулся, самозванец? – сказал он с неприятным хрустящим клекотом. – Я уж и не надеялся, что дождусь тебя. Удивительно, что ты с такой легкостью нашел нас. Сегодня моя последняя добыча.

Царь протянул вперед руку, в которой лежал маленький и довольно жалкий блестящий камушек, затем откашлялся и выкинул камушек за спину.

– Я прекращаюсь, и Тирд распадается на семьи, – продолжал Дэньярри, – за это мы можем благодарить тебя. Нунлиграну больше не быть столицей.

– Сколько прошло времени? – поинтересовался Винсент, ничуть не тронутый страданиями гиптского племени. Ориентироваться во времени будет полезно для будущих походов.

– Тебе не понять, – отвечал Дэньярри равнодушно, – потому что ты меришь время не так, как мы: мы отмеряем промежутки от окончания одной великой работы до другой. Но «кольцо времени», – он махнул рукой куда-то вдаль, где лжепринц, приглядевшись, увидел округлую инсталляцию, полную песка, – откатило совсем немного лет. Просто силы горы иссякли из-за тебя, и то же произошло со мною.

– Когда мы разговаривали в прошлый раз, ты неплохо ориентировался в общепринятой системе счисления, – заметил Винсент.

– То было раньше, – сказал Дэньярри. – Теперь алмаз в моей голове потух, и у меня больше нет сил. Как ты нашел нас?

– У вас тут много золота и блестящих камней, пройти мимо было тяжело, – ответил Винсент с легкомысленностью, которой не чувствовал. И вдруг его осенило.

– Где твоя дочь? – спросил он.

– Теперь она в Нунлигране, – ответил Дэньярри, – здесь полегче дышится. Ты наказал перевести ее к морю, но все теплые моря заняты врагами. Я решил, что на берегу реки ей будет лучше. Она все никак не умрет.

– Вели доставить ее сюда.