Магия слова. Диалог о языке и языках

verde— зелёный(в Уффици видел картину Боттичелли «Primavera» — «Весна»),

giallo— жёлтый(зацеплю как «жало», осы с пчёлами тоже ведь жёлтые), grigio— серый(почти английское grey),

marrone— коричневый(красивое слово, чем-то на говно похоже, таким мы его и запомним).

Затем — качества, которые лучше всего запоминаются парным образом:

bello(хороший) —cattivo(плохой): cattivoзапомню по созвучию с «гад», grande (большой)— piccolo (маленький): в банках маленькие огурчики продаются, пикулиназываются,

lungo(длинный)— corto (короткий): эта пара созвучна английской long — short,

alto(высокий)— basso (низкий): в английском altitude— высота, а бас— низкий голос,

intelligente(умный)— stupido (глупый): здесь и запоминать нечего.

— Ну вот, — подбадривает меня Петров,  — теперь с помощью прилагательных ты уже можешь описывать — человека хотя бы. Попробуй сказать: «У меня есть высокий, красивый и умный друг, который хорошо работает и зарабатывает много денег».

— Это ты, что ли, высокий умный друг?

— Допустим… Мы же условились говорить о том, что знаем.

— …А зарабатывать мог бы и больше.

— Ладно, прикольщик, переводи давай.

— Много буков — не осилю.

— Осилишь — я помогу.

С запинками и подсказками, потея и кряхтя, я выдал своё самое длинное на текущий момент итальянское предложение:

— Mio amico e alto, bello, intelligente, lavora bene e guadagna molti soldi.

Параллельно мы расширили список глаголов, не ограничиваясь базовыми, которые выучили в первый день, и снова следуя парному принципу:

dare(давать)— prendere(брать),

venire(приходить)— andare(уходить),

leggere(читать)— scrivere(писать)

mangiare(есть)— bere(пить).

Последний глагол я проспрягал отдельно и с чувством. А Петров не уставал повторять:

— Все темы, которые ты берёшь, — обязательно раскрывай на собственном опыте. Потому что свой опыт порождает свой образ. Когда ты говоришь о своей работе или семье, то должен, прежде всего, видеть лица этих людей, во что они одеты, интерьер помещения, — а не зацикливаться на том, как скомбинировать это предложение. То есть максимальный отход от слов — к образу.

С этого дня мы начали попытки связных историй: не просто, кто я такой и где работаю, — а куда, например, съездил в отпуск и что там увидел.

Завершили сеанс — по уже нарождающейся традиции — ещё одной песенкой, «O sole mio!»Здесь уже было посложнее, чем с Кутуньо: песня написана на неаполитанском диалекте, который настолько отличается от литературного итальянского, что жители других апеннинских провинций часто не могут понять неаполитанскую речь. Зато мелодия мне знакома с детства.

Преисполнившись восторгом познания: Io parlo italiano! Io canto italiano! (Я говорю и пою на итальянском!), — я орал эту неаполитанскую песню на всю квартиру не хуже Зайца из мультфильма «Ну, погоди!» При этом в мыслях перенёсся на набережную Неаполя, на которой действительно стоял в октябре 2006-го. С неё открывался чудесный неохватный вид. Справа — в морской дымке синел остров Капри, где Владимир Ильич некогда пропивал партийную кассу с Алексеем Максимовичем. Слева — дышал легендами выдающийся в залив Castel del Ovo, Замок Яйца. Прямо по курсу — извергал облака Везувий.

Мой восторг с лихвой компенсировал отсутствие музыкального слуха и голоса. Но Петрова, обладающего и тем, и другим, это не смущало: он довольно покашливал, потягивая сигаретку.

День третий, понедельник