Магазинчик разбитых надежд

— Я, между прочим, — подбоченился указатель, — настоящий телеграфный столб.

— Оглобля ты плесневелая!

— Добдый день! — мистер Шнапс не выдержал и прервал перебранку. — Вы тут цветок не видели? Или посылку?

Воцарилась тишина. Булыжник поменьше скосил глаза на констебля; затем, также опасливо и медленно, повернулся столбик.

— ГОВОРЯЩАЯ ПЕЧЕНЮЖКА!!! — завопили хором камни.

— Иии!!! — пискнул указатель, выдернулся из земли и запрыгал семимильными шагами к лесу; удирая, знаток Карла Великого причитал:

— Социальный пакет? Налоговые льготы? Удобный график??? Тьфу!!!

А булыжников и след простыл — как сквозь землю провалились.

— Добдый, понимаешь, день, — почесал лакричный цилиндр мистер Шнапс. — Я, между пдочим, не какая-то печенька! Я антдопомодфный пдяник! — потоптался на месте и скомандовал ехать дальше.

Неторный Путь обладал двумя грандиозными странностями (кроме своей длиннющей длиннодлинющности, как подумал Питер, посапывая на спине птички): он не имел поворотов и съездов, а чуть левее центра тянулся канат — запыленно-заснеженный, косматый и такой же бесконечный, как и сама дорога.

Страус Додо (да, поверьте, именно так его и звали) исправно бежал вперед уже несколько часов, не забывая на ходу вкушать ароматного чаю из термоса; на горизонте ничего не менялось.

«Тебе не холодно?», — спросил Питер однажды Колючку, которого за время путешествия облепило снегом с головы до ног.

Растеньице оглядело себя и улыбнулось:

— Не-а! Я кактус-оптимист. Мне всегда тепло и солнечно, — и замурлыкало под нос всяческие самопоздразвления.

Временами путешественникам встречались деревушки, жители которых пытались дойти до конца Неторного Пути, но, в итоге, плюнули и зажили нормальной жизнью. Порой Питер замечал пеших и конных — те устало плелись по тропе и, видать, забыли куда направлялись.

Выглядело все это довольно пугающе.

«И странно».

— Смотрите, смотрите! — запрыгал Колючка пару дней спустя: команда оглянулась и заметила впереди рыцаря в грязно-ржавых доспехах. Борода и волосы путника были перекинуты через плечо и мотались по дороге — скручивались, набивались пылью и превращались в тот самый канат.

«Ой! Хочу длинную бороду! — восхитился мальчик. — Я бы мог лазить с ней по горам. И в новости попал бы…»

Питеру всадник напомнил римского легионера — благодаря прямоугольному щиту с гравировкой «S.P.Q.R.» —, но, насколько знал мальчик, ромейские воины обычно были куда внушительнее и, гм, чище.

— Вы не видели цветок? — спросил Колючка.

Рыцарь с хрустом открыл блеклые глаза, вскинул руку и рявкнул:

— Ave Rome!

Вдруг из леса выплыла стайка воздушных шариков, уже знакомая Питеру по поездке в Чудной городок. Летуны выглядели еще более закоченевшими (каждый второй щеголял сосулькой в носу) и решительными. Дробно стуча зубками от холода, они пели: «Нету милее нам края родного».

— Ave Caesar! Av… — легионер закашлялся, подняв косматое облако пыли.

— Нет, наверное, — Колючка проводил взглядом шарикофлотилию и пожал плечами, — не видел.

День, месяц, год?.. Ничего не менялось.

Питер уже перестал удивляться и либо дремал под ежеминутные «А-а-апчхы» мистера Шнапса, либо играл в имена с Колючкой; Неторный Путь и не думал кончаться.

«Хуже уроков истории».

— Ой, ой, ой! — запрыгал вдруг кактус и застенчиво сложил иголки. Птичка, на спине которой наблюдалось это безобразие, успела заснуть на полном ходу: с утренним «Таймс» в левом крылышке, а бездормосом (так называется бездонный термос) в правом. — Я понял! Понял, понял, понял!!! Никто, из тех, кого мы встретили, не знает, куда направляется! А Неторный путь — он, наверное, потому так и называется, что его нельзя пройти, пока не поймешь цель своего путешествия! Вот мы никуда и не можем добраться. Но ведь нам нужно отыскать Семицветика, и, если думать, как встретим его, сразу очутимся в правильном месте! Да, да!

Особого воодушевления, скажем откровенно, предложение кактуса не вызвало. Но, поскольку делать было нечего (да и не спорить же с кактусом?), путешественники стали мыслить о цветочке.

«Уммм. Думмм. Буммм!» — Питер зажмурился и представил идущего по Неторному пути бандита: носатого, волосатого и с посылкой за спиной.

«Семицветику, наверное, страшно? Похитили и везут неизвестно куда. Впрочем, все равно лучше подоконника», — мальчик и сам бы не отказался быть украденным из больницы.

«Нет, хватит отвлекаться. Цветок! Цветок… Ну же!»

Питер сжимал виски, пыхтел, гудел и начинал подозревать, что мысли от подобной встряски быстро сварганят какой-нибудь переворот в духе Оливера Кромвеля.

«Бзззззз. Жжжжжж! Ыыыыыы!»

Сначала ничего не происходило, а затем… Затем пейзаж начал меняться: небо изогнулось перламутровой лентой Северного Сияния; проступили башня на берегу и море — седое, холодное, с платиновыми барашками пены. Воздух посвежел.

— Дом последнего отшельника! — поперхнулся чаем страус.

— Нет, волшебного отшельника — возразил мистер Шнапс и шумно высморкался.

— Отшельного последника, — замотал головой Кактус.

Так они спорили, пока не добрались до здания. Дом оказался пуст, и лишь на двери висела бумажка: