Маг и его Тень

Тонгил-прежний вскинул руку, закрывая глаза от света, и его тело, только что казавшееся плотным, заколыхалось, словно столб дыма… Но пару мгновений спустя свет исчез, трещина закрылась. Тонгил-прежний тоже прекрасно отличал иллюзию от реальности. Вот душа Темного вернула кажущуюся материальность…

Именно кажущуюся…

— Тебя нет, — сказал Арон, глядя Прежнему в глаза, заставляя себя верить. — Тебя больше нет. Ты умер.

На мгновение прозрачность вернулась. Второе мгновение — и Прежний вновь выглядел как человек.

— Я жив до тех пор, пока живет мое тело, — сказал маг. — А вот ты как раз мертв. Твое настоящее тело, там, в твоем мире, лишенное души, погибло. Ты никто. Ты просто тень, моя тень. Настоящий Арон Тонгил — это я.

Его собственное тело, в его родном мире — мертво… Арон думал об этом порой, но, сказанное вслух, это кольнуло болью. Хотя… Возможно, все правильно? Все так, как и должно быть? В том мире все, кого он любил, умерли, и, отомстив за них, умер и он. А здесь все иначе, и здесь, пока он жив, у него есть шанс исправить не только свою судьбу.

— Что, Великий маг Тонгил, обидно было проиграть собственной тени? — спросил Арон мягко. — Ведь вся империя лежала у твоих ног. Как же могла случиться такая несправедливость?

Казалось, посмотреть с еще большей ненавистью, чем раньше, было невозможно, но Прежний сумел. Потом судорога боли пробежала по его лицу — перед тем, как фигура Прежнего начала терять материальность, превращаясь в белесый туман.

Арон наблюдал, как щупальца тумана подплывают все ближе. Вот одно из них коснулось его руки… Внутренний голос, предупреждающий об опасности, сорвался на вой — но сражаться было не с кем, бежать некуда. Оставалось принять то, что шло, и…

Его было много. Слишком много. Арон не знал, не помнил, испытывал ли когда-нибудь ощущение такой переполненности. Он, как ни старался, не мог вспомнить ничего, кроме своего имени. А еще — твердой убежденности, что должен выдержать — и выиграть.

Выдержать — что?

Выиграть — что?

Или — выиграть у кого?

Его — внутри — было много, а снаружи — мало, и тело — хрупкая оболочка — грозило сломаться от напряжения.

Потом к напряжению добавилась боль. Боль росла. И росла. Когда боль заглушила все остальное, она заговорила с Ароном. Ему нужно было просто выйти за пределы оболочки — и все прекратится. Боль была согласна показать ему путь.

«Нет,» — сказал Арон, не зная, к кому обращается. Отступить значило проиграть. Он не мог проиграть.

«Тогда умрешь,» — сказала боль.

«Зато выиграю,» — возразил Арон, и внутренняя убежденность согласилась с этим. Победа была важнее всего остального. Смерть? Смерть не имела значения, если умереть означало победить. «Умрем вместе,» — сказал он боли.

От этих слов боль уменьшилась. Отступила. Боль не хотела умирать вместе с ним. Но напряжение все росло.

Потом оболочка начала ломаться…

Эпилог

Когда Арон очнулся, то осознал, что лежит на чем-то гладком и очень холодном. Во рту стоял соленовато-горький привкус крови. Похоже, его собственной.

Открыл глаза, моргнул, пытаясь избавиться от тумана перед глазами. Оперся руками о пол, встал… Вернее, попытался встать, но сил в руках не было. Словно после очень долгой болезни, когда он…

Когда он — что? Не было такого в жизни Арона, чтобы он долго болел. Или было…?

Туман перед глазами все не рассеивался, и вскоре стало понятно, что туман настоящий. Арон сделал вторую попытку подняться на ноги, и в этот раз ему удалось. Силы возвращались — намного быстрее, чем было бы после болезни. И вместе с тем возвращалась память.

Прежний Тонгил…?

Но ничто вокруг не напоминало ни о призрачном маге, ни о копии императорского зала. Лишь лед под ногами и туман вокруг.

Он победил?

Он действительно победил?

Прежний исчез?

Арон потянулся к той части своей сути, которая принадлежала магии, и… барьера больше не было. Сила хлынула в него, Тьма запела в крови, мир расцвел красками, увидеть которые способен только маг.

Одно мысленное усилие — и вокруг него заплясали языки пламени ростом в человека, разгоняя туман, открывая взору черный лед бескрайнего озера и белесое небо. Пламя скрутилось в огненный вихрь, вытягиваясь вверх, и исчезло. Один короткий жест — и лед в десяти шагах от него вздыбился горбом, раскололся, выпуская столп воды, который поднимался все выше, и выше, и выше. Еще один жест — и вода обрушилась вниз, а навстречу ей уже стремились тени, становясь материальными, играя со струями. Сотни крохотных радуг вспыхнули в воздухе…

Запрокинув голову, Арон расхохотался. Вся усталость, копившаяся последние недели, все сомнения, все разочарования — все сгорело в волшебном огне, все рассыпалось водными каплями, все забрали в себя тени…

Он вновь стал целым.

Стал собой.

— А ведь я ставил не на вас, господин Тонгил, — за спиной Арона сказал знакомый голос, и северянин повернулся, глядя жреца Многоликого, так и оставшегося для него безымянным. — Теперь понятно, почему Владыка решил дать вам шанс.