Я дотронулась до щеки, она не была холодной—она была теплой и покалывала, как будто к ней только что прикоснулись.
Сев на кровати, я оглядела комнату. Единственным источником света была моя лампа, но я ничего не видела. Комната была пуста.
Покачав головой, я уставилась в окно, где всего несколько часов назад стоял Виктор. Он был со мной в моих снах, и теперь я даже могла чувствовать его прикосновение.
Мое тело обмякло, и я уже собиралась повернуться на бок, когда что-то еще привлекло мой взгляд.
На моей тумбочке были ручка и блокнот. Как раз там, где я их оставила перед сном.
С той лишь разницей, что блокнот был открыт, а на бумаге неизвестным почерком были написаны слова.
Дрожащими руками я взяла блокнот и поднесла его ближе к себе.
Я медленно прочитала слова. Я перечитывала их снова и снова. Проводя кончиками пальцев по каждой букве, я просто смотрела на слова.
Мой подбородок дрогнул, и я улыбнулась. Маленькая, едва заметная улыбка, почти слезливая.
Хорошо, я ответила в своей голове.
Мои пальцы продолжали выводить слова.
Глава 18
Я вышла из душа и обернулась полотенцем, прежде чем уставиться в зеркало. Оно было покрыто паром, но я быстро вытерла его ладонями, ровно настолько, чтобы увидеть свое лицо.
Прошло всего три дня с тех пор, как я встретила Виктора. Мы разговаривали только дважды. Но оба раза ему удавалось заставить мое мертвое сердце биться снова. Только чуть сильнее и чуть быстрее. Стук крыльев птицы в клетке. Мое сердцебиение теперь стучало в ушах при одной только мысли о нем.
Губы, много лет не знавшие улыбки, теперь приподнялись в уголках в едва заметной улыбке. При одной мысли о нем.
Я долго смотрела на свое отражение, задаваясь вопросом, было ли это только временно.
Но просто еще немного дольше…Мне хотелось, чтобы это чувство продолжалось еще немного. Просто немного счастья, даже если это было запрещено, я хотела почувствовать его. Даже если бы это были просто обрывки, кусочки света, я бы взяла их.
Я чувствовала себя живой после стольких лет, и это неведомое чувство быстро превратилось в зависимость.
Высушив волосы полотенцем, я расчесала их. Мой взгляд все еще был прикован к зеркалу, я все еще была погружена в свои мысли. Все они указывали в одном направлении.
Может быть, причина, по которой я так увлеклась им, заключалась в том внимании, которое он мне оказывал. Мне много лет отказывали в нежных прикосновениях и ласковых словах. Валентин только причинял мне боль. Должно быть, я была глупа и наивна; может быть, поэтому я так легко попалась на удочку Виктора.
Даже сейчас мне было интересно, что он делает в этот момент. После прошлой ночи он исчез, и больше я его не видела. Сегодня утром, когда Игорь на минутку вышел из моей комнаты, я снова попыталась выйти, всего на шаг. Я сделала паузу, моя грудь сжалась почти болезненно.
Но когда страх начал подпитывать меня изнутри, я сделала шаг назад и закрыла дверь, снова спрятавшись от внешнего мира.
Правила были нарушены; риск потерять все теперь висел на моих плечах, как темные тучи.
Но все же я спорила со своим разумом. Я решила следовать зову сердца, как ребенок, который хочет объятий, поцелуев...Отчаянно нуждаясь в тихой любви.
Когда мои длинные светлые волосы свободно свисали за спину, я натянула на себя белую ночную рубашку. Теперь, когда я почувствовала небольшой привкус свободы, высокий воротник казался почти удушающим, длинные рукава зудели.
Странное чувство наполнило мое сердце, и я быстро покачала головой.
Бросив последний взгляд на свое отражение, я сделала шаг назад. Но вместо того, чтобы уйти, я остановилась.
С самого утра я старалась не думать об этом. Как будто я жаждала его присутствия. Он дал мне что-то...и теперь я желала большего.
Я снова посмотрела на себя, зеркало показывало просто обычную простую женщину, погруженную в свои мысли. Это заставило меня задуматься, как Виктор видел меня?
Была ли я для него красивой?
Как только эта мысль пришла мне в голову, мой взгляд упал на туалетный столик в ванной. Я подошла ближе и открыла ящики, чтобы найти там свою косметику.
Мне не разрешалось ею пользоваться...разве что по приказу Валентина.
Когда он приходил повеселиться, то просил меня