Мадам «Нет»

Я не устаю поражаться не только разнообразию увлечений, которым Володя отдается со всей страстью души, но и многообразию талантов, которые в этих увлечениях проявляются. Не говорю о профессии, это все более чем известно. А ведь он еще рисует, лепит, сочиняет стихи! Сейчас уже прошли выставки его живописных работ, и первый сборник стихов опубликован. Но мало кто знает, какие у Володи еще способности к языкам! Все на слух, никакого специального обучения, зубрежки. Вот была я в Грузии, две или три недели практически жила в одной семье. В гостиницу уходила только спать. Между собой хозяева говорили только на грузинском языке, потом мне переводили. Я ни одного слова так и не запомнила. Приехал Володя, погостил там вечер. У грузин, как полагается, тосты сплошные – за семью, за здоровье, за маму, за папу. Он посидел, послушал, на следующий вечер приходит, встает и говорит тост по-грузински! Какой-то простой: «За счастье, за дом…» Но по-грузински! Не знал Володя ни слова и по-итальянски, когда приехал первый раз в Италию танцевать «Жизель» с Карлой Фраччи. Приехал один, переводчика нет, Карла – ни слова по-русски, он – ни слова по-итальянски, друг друга не понимают. Около двух недель Володя там прожил, а в следующий раз мы поехали в Италию с ним вместе. Я итальянского абсолютно не знаю, пытаюсь что-то объяснить по-французски (все-таки близкие языки), никто меня не понимает. Вдруг слышу – Володя какими-то примитивными, простыми фразами, но он с итальянцами объясняется! «Володя! – поразилась я. – Как?!» А он только плечами пожал: «Но я же здесь целых десять дней был!»… Когда мы отправились во Францию с сольными гастролями, переводчиков нам не предоставили: переводчики полагались, только когда ездили с театром. Термины балетные, которые мы, естественно, знали, – это абсолютный примитив, это же не язык, на котором разговаривают: шассе, жэте, глиссе, арабеск – так никакой разговор не получится! И вот французы ко мне обращаются, я вспоминаю какие-то слова, но не могу связать их друг с другом. Иногда даже вроде понимаю что-то, но ответить не могу ни одного слова – комплекс у меня такой, боюсь говорить. А у Володи нет комплексов, он общается примерно так: спрашивает меня: «Как будет – «дверь», как сказать – «открыть»?» Я слова знаю, а фразу построить не могу. А Володя и не пытается, он говорит просто: «Дверь. Открыть». И его прекрасно понимают! Так мы и жили на этом, а сейчас Володя уже довольно свободно говорит и по-французски, и по-итальянски…

Мне с ним всегда интересно – и как с партнером на сцене, и как с балетмейстером, и как с человеком, с личностью: он очень многоплановый, очень масштабный. Блестящий, виртуознейший танцовщик и безгранично выразительный актер, Васильев не просто выполнял движения: ему было важно понять, зачем оно, каков смысл движения, отвечает ли оно эмоционально тому состоянию, в котором находится его герой.

Подход к подготовке роли у нас с Володей абсолютно разный. Начиная репетировать, он сразу «входил в роль», как бы рисовал широкими мазками. А уже потом начинал искать какие-то детали. Это уже дело техники – выходит пируэт или не выходит. Сначала – что-то общее. Я же сначала должна была выучить все детали, чтобы не думать: куда мне девать руки-ноги, получается поддержка или нет. А уж потом постепенно, постепенно из всех мелочей и деталей вырастало целое полотно.

По-разному мы и настраивались перед спектаклем: я всегда заранее приходила в театр – за три часа, гримировалась, разогревалась, сосредоточивалась. А Васильев, наоборот, предпочитал приходить в последний момент: скорей, скорей загримироваться – и на сцену! Когда приходил заранее, его внутренняя сосредоточенность как-то рассеивалась.

Репетиции наши редко проходили мирно, мы вечно спорили и в конце концов вылетали из зала в разные стороны. Тогда окружающие думали: «Все! Больше мы их вместе не увидим!» А потом наблюдали, как мы выходим из раздевалок, спокойно рядышком отправляемся домой, и не верили своим глазам: «Как?! Этого не может быть!» Утром мы опять приходили в театр рука об руку, вместе входили в зал, а после репетиции – каждый раз выскакивали в разные стороны. Так было всегда, постоянно и неизменно! Если другим партнерам я могла прощать ошибки и неточности, то с Володей становилась требовательной и придирчивой. Когда что-то не складывается с другим, думаешь: «Ну ладно, сегодня я с ним оттанцую, один раз можно и потерпеть». А уж с Васильевым все должно быть идеально! И могу сказать: я танцевала со многими весьма опытными, надежными партнерами – но ни у кого нет таких рук, как у Володи! Я никогда не испытывала такой уют, никогда не испытывала такой комфорт, танцуя с другими…