Мадам Мидас

– Меня нет дома, – холодно ответил Ванделуп, вынув изо рта сигарету, которую курил. – Сегодня вечером я ни с кем не могу встречаться.

– Он говорит, что вы захотите увидеться с ним, сэр, – ответила женщина, стоя у порога.

– Какого черта, – тревожно пробормотал француз. – Интересно, как зовут этого упрямого джентльмена?

Он взглянул на карточку. На ней было написано: «Доктор Голлипек».

Ванделуп встал, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Битва вот-вот должна была начаться, и он знал, что понадобятся вся его смекалка и изворотливость, чтобы выйти из схватки невредимым. Доктор Голлипек бросил ему перчатку, и придется ее поднять. Что ж, лучше немедленно узнать самое худшее, поэтому он сказал хозяйке, что примет Голлипека внизу. Гастон не хотел, чтобы доктор сюда поднялся, ведь тогда Голлипек увидел бы все доказательства того, что Ванделуп собирается покинуть страну.

– Я поговорю с ним внизу, – резко сказал Гастон хозяйке. – Попросите джентльмена подождать.

Однако женщину вдруг грубо оттолкнули в сторону, и доктор Голлипек, такой же неряшливый и запущенный, как всегда, шагнул в комнату.

– Не надо, мой дорогой друг, – сказал он скрипучим голосом, цепко посматривая сквозь очки на молодого человека, – мы можем поговорить и здесь.

Ванделуп знаком велел хозяйке оставить комнату, что та и сделала, закрыв за собой дверь. Потом, огромным усилием воли овладев собой, Гастон с улыбкой двинулся к доктору.

– Ах, мой дорогой месье! – сказал он музыкальным голосом, протягивая обе руки. – Как я счастлив вас видеть!

Доктор Голлипек в ответ на это радостно забулькал – верней, попытался засмеяться, но что-то в его организме явно пошло вразлад, и изо рта его вырвались некие скребущие звуки.

– Вы умный молодой человек, – ласково сказал он Гастону, разматывая с шеи длинный темно-красный шерстяной шарф, отчего от его жилета тут же отлетела пуговица.

Доктор Голлипек, однако, привык к таким маленьким эксцентричным выходкам своего гардероба. Он заколол жилет булавкой, уселся, расстелил на коленях носовой платок и в упор посмотрел на Ванделупа.

Гастон накинул свободный бархатный прокуренный пиджак и с сигаретой во рту прислонился к каминной доске.

На улице шел дождь, приятный стук капель был ясно слышен в тишине комнаты, а временами порыв ветра заставлял дребезжать окна и колыхал тяжелые зеленые портьеры. Двое мужчин пристально смотрели друг на друга, потому что знали – им предстоит неприятная четверть часа. Они были похожи на двух умных фехтовальщиков, каждый из которых выискивал возможность начать бой.

Голлипек сидел в суровом молчании; истрепанные обшлага свисали на его неуклюжие руки, грязное пальто все было в морщинах и складках. Понаблюдав за ним несколько мгновений, Ванделуп был вынужден начать схватку.

– В этой комнате не прибрано, не так ли? – сказал он, небрежно кивнув на хаос вокруг. – Я собирался уехать на несколько дней.

– На несколько дней, ха-ха! – заметил Голлипек, и внутри его что-то снова пошло наперекосяк. – И вы собирались в…

– Сидней, – быстро ответил Гастон.

– А потом? – спросил доктор.

Ванделуп пожал плечами.

– Это зависит от обстоятельств, – беззаботно ответил он.

– Ошибка, – ответил Голлипек, подавшись вперед. – Это зависит от меня!

Гастон улыбнулся.

– В таком случае обстоятельства в вашем лице разрешат мне самому выбрать пункт моего назначения.

– Пункт вашего назначения полностью зависит от того, куда вас направят обстоятельства в лице меня, – мрачно ответил доктор.

– Фи! – холодно сказал француз. – Давайте покончим с аллегориями и вспомним про здравый смысл. Что вам нужно?

– Мне нужен Октав Бролар, – сказал Голлипек, вставая.

Ванделуп именно этого и ожидал и был слишком умен, чтобы тратить впустую время, отрицая свою личность.

– Он перед вами, – отрывисто ответил француз. – Что дальше?

– Значит, вы признаете, что являетесь Октавом Броларом, сосланным в Новую Каледонию за убийство Адель Блонде? – спросил доктор, похлопывая ладонью по столу.

– Перед вами – признаю. – Ванделуп подошел к двери и запер ее. – Перед другими – нет!

– Зачем вы заперли дверь? – спросил Голлипек угрюмо.

– Я не хочу, чтобы о моих личных делах знал весь Мельбурн, – учтиво ответил Гастон, возвращаясь к очагу. – Вы боитесь?

Что-то снова разладилось в организме доктора Голлипека, и он заскрежетал – то был суровый иронический смех.

– А у меня испуганный вид? – спросил он, раскидывая руки.

Ванделуп нагнулся к лежащему у его ног открытому чемодану, вытащил из него револьвер и направил его ствол прямо на доктора.

– Вы превосходная мишень, – быстро заметил француз, кладя палец на спусковой крючок.

Доктор Голлипек сел и снова пристроил на коленях носовой платок.

– Весьма вероятно, – спокойно ответил он, – но на этой мишени вы практиковаться не будете.

– Почему же? – спросил Ванделуп, все еще держа палец на спусковом крючке.