Мачо чужой мечты

Надежда Павловна вытащила из кармана халата платочек.

— Подъезд наш видели? Западня! Темно, лампочки уроды из восемьдесят первой выкручивают, точно знаю, видела сама. Ленечка по ночам возвращался, оно и понятно, он же с Вяльцевым ездил! Я ему говорила: «Мальчик, не дразни гусей, не ходи в дорогих часах, не размахивай телефоном, сними перстень, время страшное, людей за копейку убивают, помни, где живешь! Сплошные пьяницы». Но Ленечка такой беспечный! Знаете, его тут ненавидели! Окна в машине сколько раз били, это недоумки из семидесятой, я знаю, видела. Вот и допрыгался, бедный. Его ограбили! В подъезде, ночью, тело Катя нашла, она на хлебозаводе работает, шла с ночной смены — и тут труп! Ой, горе.

Глава 13

Еле вырвавшись от милой бабушки, желавшей непременно рассказать о всех «уродах», населявших подъезд, я спустился на несколько пролетов вниз и позвонил в семьдесят девятую квартиру. Похоже, обитатели малопрезентабельной пятиэтажки совершенно не боялись грабителей, дверь распахнулась мгновенно, без лишних вопросов.

— Вам кого? — шмыгая носом, поинтересовался белобрысый мальчик лет двенадцати.

— Катю, работницу хлебозавода… — начал я, и тут же паренек заорал:

— Мамка, к тебе из милиции пришли.

Послышался топот, и из коридора показался еще один мальчик, похоже, первоклассник.

— Петьк, — с огромным любопытством спросил он, — а пистолет у него есть?

— Молчи, дурак, — ответил старший брат и пихнул младшего.

Обиженный ребенок не остался в долгу, он попытался дернуть брата за ухо, и в тесной прихожей началась драка.

— А ну пшли вон, — прогремело из глубины квартиры, потом в пространство, забитое вешалкой и шкафом, вплыла полная фигура в цветастом платье. Бац-бац, толстая рука привычно отпустила две оплеухи, мальчишки, втянув головы в плечи, юркнули в комнату.

— Уж простите, — сказала Катя, — на секунду оставить их нельзя, все время уродуются. У других дети как дети, а мне хрен знает что досталось! Ни отдыха, ни покоя. Проходите сюда, садитесь, чаю хотите?

Из комнаты раздался грохот.

— Сейчас вернусь, — пообещала хозяйка и бросилась на шум.

Я присел на табуретку и огляделся по сторонам. Почти половину жизненного пространства кухни занимал холодильник, а оставшиеся сантиметры были тесно забиты шкафчиками. На подоконнике — из-за отсутствия места хозяйка превратила его в буфет — толпились чашки. Вместо стола была откидная доска, а с веревок, протянутых под потолком, свисало недавно постиранное белье. Бедность тут кричала отовсюду, о ней говорил древний рефрижератор «Саратов», похоже, выпущенный еще до моего рождения, допотопная, громоздкая плита, протертая клеенка и эмалированный помятый чайник. Но на кухне царила чистота операционной, старенькие занавески, прикрывавшие стекла, были накрахмалены, потертый линолеум вымыт до блеска, а красные кружки на подоконнике стояли идеально ровной линией, хозяйка повернула их ручками в одну сторону. Диссонансом в крохотной пятиметровой кухне «звучала» лишь ярко-синяя коробка, на которой золотыми буквами было написано: «Кондитерская Манже». Я хорошо знал, где находится это, если можно так выразиться, кафе. «Манже» — дорогое и модное место, его любит посещать Николетта. Кофе в богато разукрашенном зале подают отменный, а еще там изумительные пирожные, насладиться которыми лично мне мешают два обстоятельства: не особо люблю сладкое и прихожу в ужас при виде цены. Ну из чего надо сделать эклер, чтобы просить за него тысячу рублей? Впрочем, несмотря на хамские цены, в «Манже» всегда толпится народ, там и в будние дни не присесть, а на выходные столик надо заказывать заранее.

«Манже», «Манже»… Кто совсем недавно упоминал об этом заведении? И неужели Катя позволяет себе столь дорогие сладости?

— Еще раз извините, — сказала женщина, протискиваясь через узкую дверь, — чаю?

— Нет, спасибо, — ответил я, — скажите, это вы нашли Леонида Дубовика?

— Охохонюшки, — протянула Катя и пристроилась на крохотном пуфике из искусственной кожи, стоявшем у окна, — вот страхотища! Со смены шла, усталая, еле ноги тащила. Доперлась до подъезда, дверь открыла — темнотища! Снова лампочки вывернули. Во народ! Уж на что нам с Юркой тяжело мальчишек поднимать, муж у меня охранником служит, зарплата маленькая, но никогда не польстимся на чужое!

Не успела Катя произнести слово «охранник», как я моментально вспомнил шикарный подъезд дома, в котором находится офис Вяльцева, и услышал извиняющийся голос одного из секьюрити: «Мы эту Арфу наверх пустили, девка хотела чаевые за доставленные пирожные получить». К Андрею приходила курьер из «Манже», и она по непонятной причине устроила скандал.

— Шагнула в темноту, — продолжала тем временем Катя. — Запнулась, хорошо, за ящики зацепилась почтовые, не упала. И ведь сразу поняла, лежит человек на полу. Только на Соломатина погрешила, ну, думаю, снова набрался, до квартиры не дополз, в подъезде разлегся.

Я молча слушал обстоятельный рассказ. Катя, чертыхаясь, поднялась на второй этаж и позвонила в квартиру Соломатиных, дверь открыла Нинка, хозяйка.