Мачо чужой мечты

Начинаешь с ней заниматься и понимаешь: врет, тридцатник как минимум. Странные люди, мне же возраст знать надо, чтобы правильно тренировку построить. Вот и Вяльцев слукавил слегка, ему, думаю, к сорока подкатывает, хотя смотрится он молодцом. Впрочем, актерам свойственно приуменьшать возраст, в особенности женщинам. Только все равно смешно получается. Читал тут в одном журнале статью про звезду, родилась третьего июня, ясное дело, год не указан, а потом написано: в тысяча девятьсот семьдесят девятом году поступила в театральное училище. Ну просто анекдот! Сразу можно возраст вычислить. Ей после окончания школы сколько исполнилось? Шестнадцать-семнадцать!

— А с кем Андрей общался в клубе? — вернул я инструктора к нужной теме.

— Он приходил поздно, тут уже пусто в такой час, — пояснил Саша, — после десяти вечера мало посетителей.

Признав свое окончательное поражение, я попросил Сашу:

— Спрячьте мою визитку, если вспомните что-то интересное, позвоните, пожалуйста.

— Непременно, — вежливо кивнул Никонов и взял карточку.

Я допил невкусный кофе, сел в машину и поехал к Леониду Дубовику. Непонятно, почему Нора сначала велела направиться к фитнес-инструктору. Ясное дело, пресс-секретарь знает больше о жизни Андрея, чем тренер.

Дубовик жил в самой обычной блочной пятиэтажке. Я немного удивился, въехав в не по-московски просторный и зеленый двор. Мне казалось, что человек, работающий с Вяльцевым, мог себе позволить элитную жилплощадь.

Дверь в подъезд стояла нараспашку, ни о каком домофоне или консьержке тут и речи не шло, на грязной лестнице сильно пахло гниющим мусором, а подоконники были украшены банками из-под растворимого кофе, набитыми окурками.

Стараясь не дышать, я поднялся на последний этаж и вздрогнул. Дверь с номером 89 украшала белая полоска с синей печатью.

Потоптавшись у створки, я позвонил к соседям. Загремели замки, зазвенела цепочка, приоткрылась щель, из нее выплыл противный запах жирных щей, и послышался пьяноватый голос:

— Чаво надо?

— Простите, не знаете, где Дубовик?

Дверь распахнулась, и я увидел мужика в драных грязных штанах, над поясом нависал огромный живот, ноги, босые, с длинными серо-желтыми ногтями, похожие на лапы бродячей собаки, были такие же грязные и больные.

— А ты ваще кто? — поинтересовалась малопривлекательная личность.

Я отметил, что на левом плече соседа имеется татуировка, не цветная картинка, которыми сейчас любит украшать себя молодежь, а синее, плохо выполненное изображение кинжала, который обвивала змея, и решил не показывать удостоверение сотрудника «Ниро». Похоже, мужик побывал на зоне, неизвестно, как он отреагирует на встречу с детективом, пусть даже частным.

— Мы работаем вместе, — обтекаемо ответил я.

Толстяк сплюнул прямо на пол.

— Актер, что ли?

— Ну… не совсем.

— Гляжу, не похож ты на пидоров, — скривился грязнуля, — нет Леньки.

— Не знаете, куда он уехал?

Мужик выпятил нижнюю губу.

— Ты дурак? — неожиданно спросил он.

— В принципе нет, — ответил я.

— Тады че хрень гонишь? Видел, опечатано!

Заметил бумагу.

— А когда менты ее присобачивают? Помер Ленька, допрыгался, пидор.

Я постарался сохранить хладнокровие.

— Дубовик скончался?

— Сечешь фишку.

— А когда?

— Ну, вроде пару дней назад, не помню.

— Сердце? Инфаркт?

Мужик загоготал.

— Он здоровее многих, не, свои пришибли.

— Кто?

— Пидоры.

— Дубовик имел гомосексуальные наклонности?

— Во, в точку, кланялся жопой вверх, — окончательно развеселился собеседник, — поза пьющего оленя! Да, видать, не угодил кому-то!

— Серега, — донеслось из квартиры, — скока ждать мона? Стынет!

— Скока нуно, стока и мона, — ответил мужик, потом, снова харкнув на пол, захлопнул дверь.

Я постарался сосредоточиться. Дубовик умер. На днях? Его убили? А потом задержали Андрея Вяльцева? Случайно ли лишился жизни единственный человек, способный рассказать подробности биографии актера?

— Уважаемый, — прошелестело сбоку.

Я повернулся влево и увидел, что дверь третьей квартиры, расположенной у самой лестницы, приоткрылась и оттуда выглядывает милая старушка в розовом халате.

— Вы приятель Ленечки? — загадочно спросила она.

— Скорей близкий знакомый.

— Идите сюда, — предложила бабушка.

Я вошел в крошечную прихожую и втянул голову в плечи. С моим ростом трудно в малогабаритных квартирах, легко стукаюсь лбом о люстры.

— Федор отвратительный грубиян, — застрекотала старушка, — маргинальная личность, тунеядец, нигде не работает, у метро бутылки собирает, ясное дело, он завидовал Ленечке. Тот Федору пару раз денег в долг дал, а потом понял, с кем имеет дело, и перестал оказывать помощь, а Федор обозлился и начал мерзости болтать. Не верьте, Ленечка был замечательным, он работал у нашего великого актера Андрея Вяльцева.

— Да? — изобразил я изумление.

— Точно, точно, — закивала бабуся, — приносил мне билеты, очень внимательный мальчик. Денег никогда не брал, протянет контрамарку и улыбается: «Сходите, Надежда Павловна, в кино».

Я всегда бегала, Ленечка приглашал на особые сеансы, премьерные — для своих, двойное удовольствие получается: и фильм поглядишь, и всех звезд увидишь.

— Отчего он умер?