Мачо чужой мечты

Не успела Мариша взять из рук лакея крохотную чашечку с кофе, как в зал вошел молодой мужчина и начал озираться по сторонам. Переводчице лицо нового, явившегося под занавес мероприятия гостя показалось знакомым, и она машинально улыбнулась ему. Тот быстро подошел к Марише и растерянно спросил:

— Похоже, я опоздал. Народ вроде как разбежался?

— Ничего удивительного, — отозвалась Марина, — мероприятие началось в семнадцать, а сейчас уже за девять вечера перевалило.

— Вот черт, — хлопнул себя по лбу незнакомец, — семнадцать! А я подумал — в семь и приперся, как всегда, с необходимым для эффектного появления двухчасовым опозданием. Люблю понты! Все стоят, фуршетятся, корреспонденты делают снимки, и тут я! Все камеры мои. Опять же можно избежать такой неприятности, как концерт классической музыки! Недавно по недоразумению я пришел вовремя в одно торговое представительство и попал на концерт Чайковского. Чуть не скончался от тоски! Что вы на меня так глядите? Узнали?

— Нет, — усмехнулась Мариша, — хотя ваше лицо отчего-то кажется мне знакомым. Просто, думается, большинство гостей на приемах не переваривают классическую музыку, но боятся честно признаться в этом. До сих пор я встретила лишь двоих людей, откровенно заявивших о своем неприятии классики. Некоторое время назад я присутствовала на концерте шотландской музыки, очень камерное мероприятие, слушателей было всего двадцать человек, среди них режиссер Бурейко. Часа через полтора он встал и во весь голос заявил, тыча пальцем в волынщиков: «Если эти люди прекратят изо всей силы тискать несчастных, ни в чем не повинных животных, те перестанут надрывно стонать».

— Круто, — засмеялся гость, — а кто второй?

— Вы, — коротко ответила Мариша.

— Вижу, вы на самом деле не понимаете, с кем говорите, — улыбнулся мужчина, — я Андрей Вяльцев.

Марина, которой это имя ничего не сказало, вежливо кивнула и представилась в ответ:

— Марина Кручина.

На лице собеседника появилось выражение легкой растерянности.

— Андрей Вяльцев, — повторил он.

— Марина Кручина, — эхом отозвалась переводчица и поманила лакея, — еще чашечку кофе, плиз.

— Вы меня не узнали? — окончательно растерялся Вяльцев.

Марине стало неудобно.

— Простите, никак не могу вспомнить, где мы встречались?

— На экране телевизора, — приосанился он, — я Сергей.

Марина вытаращила глаза.

— Я ошибаюсь или ранее вы назвались Андреем?

Физиономия Вяльцева вытянулась.

— Верно. Андрей по паспорту, а Сергей я в телесериале «Лимонад».

— Так вы актер! — догадалась Мариша.

— Да, — расплылся в улыбке Вяльцев, — и смело скажу, нет сейчас ни одного мало-мальски рейтингового фильма, где я не имел бы лучшей роли.

— К сожалению, я не смотрю телик, — пробормотала Мариша, — времени нет.

Вот так начался их бурный роман. Надо отдать должное Андрею, он ухаживал красиво, дарил цветы, драгоценности, возил даму за границу. Имелось лишь одно досадное обстоятельство: Вяльцев просил любовницу не распространяться об их отношениях.

— Понимаешь, — объяснял он, — миллион женщин грезят обо мне, Андрей Вяльцев не может принадлежать одной. Мы с тобой скоро поженимся, но тайно, без огласки. Я не могу упасть с вершины рейтинга.

В то время, когда состоялся этот разговор, Марина уже была безумно влюблена в Андрея и готова на любые его условия, лишь бы Вяльцев не ушел. Поэтому она безоговорочно согласилась на роль тени. На всякие там «Кинотавры» Андрей ездил без любовницы, он не упоминал ее имени в своих интервью, не рассказывал, как другие актеры, о планах на семейную жизнь, не заявлял о своем желании иметь детей. Вяльцев, как заезженная пластинка, повторял:

— Я свободен, мое сердце не занято, все надеюсь встретить ту самую, единственную, любимую…

Умно спланированная пиар-кампания дала замечательный результат. Любое появление Вяльцева на публике сопровождалось толпой восторженно орущих поклонниц. Ни один актер не имел подобной армии потерявших голову фанаток. К Вяльцеву ломились молодые журналистки, почти все они надеялись в процессе интервью понравиться звезде и оказаться в роли мадам Вяльцевой. Впрочем, и дамы средних лет, и пожилые матроны горели тем же желанием. У Андрея был талант обольстителя, общаясь с женщинами, он использовал свое обаяние, ни одна, даже самая страшная, глупая замухрышка не слышала от него грубого слова. Вяльцев через три минуты беседы умел внушить любой даме, что она нравится ему до потери пульса. Пообщавшись с очередной журналисткой, критикессой или фанаткой, Андрей начисто забывал ее, у него была на редкость плохая память, он не способен запомнить ни имени, ни фамилии, ни вообще какую-либо информацию. У актера имеется пресс-секретарь Леня Дубовик, который каждое утро напоминает Андрею о предстоящих делах. Но очарованные бабы долго помнили Вяльцева. Правда, подавляющая часть женщин все же понимала, что Андрей не станет ухаживать за ними, но попадались экземпляры, рассчитывающие на продолжение банкета, они пытались узнать номера телефонов кумира, его адрес, и тут оголтелых фанаток ожидало глубочайшее разочарование.