Мачо чужой мечты

Я вернулся к столу, с изумлением осмотрел пробитую, толстую столешницу, на которой чудом удержалась сахарница. Темно-коричневый камень валялся на полу, я сел и потрогал его рукой. Булыжник оказался теплым. Метеорит! Я стал свидетелем совершенно уникального природного явления! Из космоса свалилось небесное тело, пролетев миллионы километров, оно достигло Земли и, угодив прямехонько в распахнутое окно нашей кухни, изничтожило блюдо и стол. Может, позвонить на телевидение? Пусть приедут, заснимут происшествие на камеру! Я отбросил в сторону форму и схватил полотенце. Надо накрыть булыжник и… Минуточку! А почему форма пуста? Где торт? Не успел я задать себе этот вопрос, как мозг моментально выдал ответ: «Ваня, это не гость из иных миров, а вполне земное явление. Состряпанный тобою торт выпал из формы и все покрушил».

Воровато оглядываясь, я схватил кругляш, сдул с него пыль, положил на разделочный столик и взял нож. Сейчас накромсаю шедевр кондитерского искусства — и деру. Авось до момента возвращения домой Николетты я придумаю, как объяснить появление дыры в столешнице. Следующие полчаса я пытался разделить монолит на части. Но тщетно: с подобным успехом можно было резать гранитный постамент памятника Юрию Долгорукому. Обычный нож эффекта не дал, большая пила и здоровенное лезвие ножа, которым разделывают неподатливое мясо, тоже не справились с задачей. В порыве вдохновения я схватил утюг и опустил на лакомый корж. Никакого эффекта. Время появления гостьи неумолимо приближалось, а торт еще не разделен на порции. В отчаянии я впал в задумчивость и тут же сообразил, как поступить.

Не зря умные люди советуют: никогда не сдавайтесь; если как следует думать над проблемой, непременно найдется решение! Я кинулся к кладовке, вытянул из нее ящик с инструментами, поднял крышку и потер руки. Инструменты приобрел еще мой отец, писатель Павел Подушкин. Зачем ему, человеку, неспособному вбить гвоздь, понадобились все эти сверла, шурупы, винты, гайки, мне неизвестно. Отец обожал скобяные лавки, скупал массу приспособлений, приносил домой, аккуратно раскладывал их в ящике и назидательно говорил:

— Ваня, у хорошего хозяина всегда должен быть качественный инструмент.

Один раз я, правда, сказал:

— Но ты же им не пользуешься!

Отец закашлялся и ответил:

— Просто случай не представился.

Павел Подушкин давно скончался, а ящик все стоит в кладовой, думаю, после кончины отца его ни разу не открывали.

Я оглядел аккуратно уложенные штукенции и выбрал одну, достаточно длинную, с плоским, но острым окончанием. Вроде этот предмет называется долото или стамеска, простите, не силен в столярном деле.

Приставив заостренный край к торту, я попытался расчленить монолит, но не сумел. Решив не отчаиваться, я схватил утюг и стукнул им по ручке стамески — раз, другой, третий. В результате титанических усилий в моих руках очутился маленький блестящий обломок, похожий на леденец.

Поскольку я знал, из чего сделан торт, то смело сунул добытый в честном бою ломтик в рот. Сначала я вкуса не почувствовал, потом стало сладко, очень сладко, тошнотворно сладко, омерзительно сладко.

Я выплюнул несъеденный кусок в мусорное ведро, но, если учесть, что впервые выступал в роли кондитера, я недурственно справился с задачей. Да, торт получился излишне приторным, но в сочетании с кислым морсом может изумительно пойти. Одна беда, его невозможно порезать. Мой взгляд упал на часы. Скоро придет Алена, и что предложит ей Монти? Может, пропустить торт через мясорубку? Натереть его на терке? Подорвать динамитом? Купить циркулярную пилу и раскромсать? Думай, Иван Павлович, если не найдешь выхода из положения, Николетта впадет в страшный гнев, да и Монти жаль, я не имею никакого права разочаровывать верящего в меня, как в бога, кузена.

И тут явилось озарение. На легких ногах, резво, как молодой гепард, я сносился в супермаркет, купил там кремово-бисквитное безумие под названием «Лесная поляна» и баллончик взбитых сливок. Дальнейшие действия заняли секунды. Сначала я широким ножом счистил все розовые, зеленые, желтые розы и белые грибочки с коричневыми шоколадными шапочками.

Торт стал похож на лысину Владимира Ивановича, по бокам коричневый, сверху бежевый. Но мне нужно, чтобы выпечка смотрелась, так сказать, непрофессионально. В порыве вдохновения я написал на бывшей лесной поляне при помощи баллончика буквы «А» и «О», затем осторожно засыпал проплешины порошком какао и отправился будить Монти.

— Ванечка, — закричал кузен, увидев шедевр, — это ты сам сделал?

— Конечно, — гордо кивнул я, — скажешь Алене, что это ее инициалы.

— Восторг.

— Ничего получилось.

— Волшебно.

— Обычно.

— Ты гений, Ванечка.

— Право, Монти, подобная ерунда не нуждается в похвале.

— Ванечка, что бы я без тебя делал? — кинулся мне на шею кузен.

Я попытался вывернуться из его объятий, и тут дурачок увидел дыру в столе.

— Ванечка, — с изумлением поинтересовался Монти, — а это откуда?

Меньше всего мне хотелось говорить восторженному Монти правду.

— Видишь ли, к нам влетел метеорит, — ляпнул я, не подумав.

— С неба?

— Да.

— На кухню?