М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Вицегубернатор этот — Салтыков, потому что в этой статье «Проезжего» нетрудно узнать уже известное нам дело фабрикантов Хлудовых из города Егорьевска Рязанской губернии, дело в своеобразном освещении и с явной целью обелить всех виновников этого преступления. Салтыков не мог не отозваться на столь лживую статью, представлявшую собою злобный «скрежет зубовный» против действий рязанских губернских властей, решившихся дать этому делу ход и привлечь к ответственности виновных. В статье «Еще скрежет зубовный», подписанной «М. Салтыков» последний пересказывает статью «Проезжего» и подробно излагает все это дело «фабрики братьев X.» (т. е. Хлудовых), приводя подробный и убедительный цифровой материал. Из ряда сообщаемых им конкретных фактов для нас особенно интересны те, которые отразились в уже известных нам художественных произведениях той эпохи и прежде всего в пьеске «Соглашение» («Съезд»), которую он, как мы знаем, написал еще осенью 1859 года. Пьеска эта открывается словами помещика Мощиньского, которые неоднократно повторяются в ней: «Мне девки выгоднее! Мне девки больше дохода приносят!». А в статье «Еще скрежет зубовный» Салтыков рассказывает про одного помещика, причастного к этому делу братьев Хлудовых, что он «просил директора фабрики прислать ему денег, обещая выслать за это на фабрику еще девок, „от которых для него больше выгод, нежели от мужчин“. Мы уже видели, что вся пьеса „Соглашение“ построена на мотивах этого хлудовского дела; приведенная только что цитата является лишним доказательством этого факта. Статью свою Салтыков заканчивает несколькими словами о рати „вице-губернатора“ во всем этом деле; кстати заметить, что в статье он не вскрывал места действия и всюду употреблял псевдонимные названия лиц и городов, следуя в этом за очерком „Проезжего“. Но в конце он явно указывает, о какой губернии и каких лицах идет речь. „Я кончил, — говорит Салтыков, — но не могу не прибавить нескольких слов в защиту вице-губернатора, который выставлен Проезжим чемто в роде шута, из которого делает всё, что хочет, мифический младший секретарь губернского правления („Такой и должностито нет“, — иронически заметил Салтыков в другом месте статьи). Вицегубернатор этот мне очень близок, и я смею уверить Проезжего, что не только младший секретарь, но и весь губернский синклит не заставит его сделать чтолибо против его убеждений“. Через несколько строк шла подпись Салтыкова с датировкой „23 февраля 1860. Рязань“, ясно вскрывающая, о ком и о чем идет речь и в статье „Проезжего“, и в ответе Салтыкова.

Интересна судьба этого ответа. Посланный Салтыковым немедленно в редакцию „Современника“, очерк „Еще скрежет зубовный“ не был напечатан в журнале; на автографе имелись карандашные пометки: „неудобно“ и „не одобряется“. Первая могла быть выражением мнения редакции, а вторая — несомненно выражением цензорского мнения. Так или иначе, но рукопись была возвращена Салтыкову и никогда не была им напечатана. Только в 1909 году она была найдена Стасюлевичем в своих бумагах, но напечатана еще шестью годами позднее в сентябрьской книжке „Вестника Европы“ за 1915 год [142]. Для нас теперь статья эта имеет значение как характеристика административной деятельности Салтыкова в эпоху его рязанского вицегубернаторства; к глуповскому циклу и к сатирическим фельетонам начала шестидесятых годов она не имеет большого отношения. Но пройти мимо нее нельзя также и потому, что почти во всех дальнейших очерках глуповского цикла есть места, тесным образом связанные с этой публицистической статьей Салтыкова и остающиеся совершенно непонятными без предварительного знакомства с нею.

Следующий по порядку очерк „Наш дружеский хлам“ появился лишь через несколько месяцев, в августовской книжке „Современника“ за 1860 год; по содержанию он стоит на рубеже между крутогорским и глуповским циклами. В нем еще встречаются действующие лица из „Губернских очерков“ (например, провинциальный Мефистофель Корепанов) и действие происходит все в том же кругу „губернской аристократии“, описанию которого была посвящена значительная часть первого салтыковского цикла. Правда, имена главных действующих лиц этого очерка уже иные, — вместо генерала Голубовицкого или князя Чебылкина здесь действуют уже иные люди: генерал Голубчиков, Рылонов, „губернский Сенека“ и другие, но эти новые имена не изменили старой сущности. Пересуды, сплетни, интрига, подсиживания, а после них выпивка и картеж — тема этого очерка, примыкающего более к крутогорскому, чем к глуповскому циклу, как по содержанию, так и по форме. Недаром Салтыков не включил этот очерк в глуповский цикл „Сатир в прозе“, а поместил его позднее в том „Невинных рассказов“, главным образам состоящий из очерков и рассказов неосуществленного четвертого тома „Губернских очерков“ и „Книги об умирающих“.