Лунный зверь

Ничего не нужно было делать. Поиски были закончены — или почти закончены. Все предварительные работы были успешно доведены до конца.

— Сэр, — заметил он с теплотой в голосе, — знаете, а вы выдающийся человек.

— Позвольте мне закончить. — Генерал широко улыбнулся. — Я еще не дошел до конца.

И он продолжал педантично:

— Мы отобрали три письма из тысяч, которые несомненно подлинные, и имеют отношение к нашему делу. Третье, и самое важное из них, было послано фрау Крайгмайер, женой человека, босса болгарской националистической партии в Латски в течение трех лет. Оно пришло к нам прошлой ночью, когда я был уже осведомлен о вашем прибытии. Господа, — продолжал он спокойным, но твердым голосом, — к концу недели у нас будет вся информация, которую мы еще можем получить на этом континенте.

Его тщательно сформулированное обещание произвело на Хоскинса шокирующее воздействие.

— Разумеется, — закончил он, — нацисты изо всех сил постараются помешать нам получить эту информацию. Тем не менее…

К полудню 4 декабря у них были тела людей, принимавших участие в поселенческом проекте Лэмбтона. Семь пожилых мужчин, девять женщин, две девушки и двенадцать молодых парней лежали друг подле друга на холодной земле. В гробовой тишине тела поместили в катафалки и отправили в порт, откуда их морским путем доставят в Америку для погребения.

Когда катафалки скрылись из виду, Хоскинс стоял вместе с остальными среди зарослей кустов, куда их привел тучный муж фрау Крайгмайер. Дул холодный северный ветер, и люди в бронированных машинах, сопровождавшие их, хлопали в ладоши, пытаясь согреться.

Несмотря на холод, Хоскинс обратил внимание, что герр Крайгмайер сильно вспотел. «Если кто-нибудь когда-либо заслуживал петли…» — подумал он.

Но они обещали — в плакатах — деньги, безопасный переезд и максимально возможную полицейскую защиту.

Подошел генерал.

— Землекопы закончат без нас, — начал он. — Идемте. Я жду не дождусь, когда окажусь в теплом номере отеля. Там вы сможете пораскинуть мозгами над успехами, — он бросил быстрый взгляд на Хоскинса, — и неудачами.

Материала для исследований у них было не слишком много. Хоскинс молча взирал на потрескивающий в камине огонь, перечитывая перевод единственного документа, который им удалось восстановить:

«Движение любого объекта связано с реверсом, погашением и уравновешиванием. Тело в процессе движения между двумя точками пространства использует энергию, которую можно назвать движением в обратную сторону.

Наука о движении в обратную сторону рассматривает в широком смысле отношения между микрокосмосом и макрокосмосом, между бесконечно малым и бесконечно большим.

После установления равновесия между двумя силами макрокосмоса в случае уменьшения одной из них вторая ровно настолько же увеличивается.

Двигатели шумно пыхтят; органические существа трудятся над выполнением своих обязанностей. Жизнь кажется невероятно тяжелой.

Тем не менее, когда в микрокосмосе создается движение в обратную сторону по отношению к движению в макрокосмосе, то в итоге получается энергетическое взаимодействие. В этом случае также достигается уравновешивание сил; закон равенства действия и противодействия выполняется так же неукоснительно, как и прежде…»

— Я бы не стал, — устало заметил Хоскинс, — посылать в какое-либо патентное бюро эти записи. Боюсь, что мы зашли в тупик с этим делом о двигателе, а это значит, что надежда на скорейшее спасение Пендрейка и его жены тает на глазах. Остаток этой чепухи, — он помахал отпечатанными на машинке листками, — состоит из инженерных указаний по установке двигателя. Основная часть документа отсутствует. Похоже, в том пустом мешке, что мы держим, зияет огромная дыра.

Он поднял глаза.

— Есть какие-нибудь новости из Гогенштайна, второго центра убийств?

— Ничего, — ответил Кри Липтон. — Ясно только то, что это один из их портов для космических кораблей. Его поспешно эвакуировали перед самым нашим появлением. Они переправили свое основное оборудование, все секреты на Марс или Венеру…

Хоскинс прервал его: